– Где-то, – ответил Опалин. – Я его сегодня еще не видел. Как Лидия Константиновна?
– Настолько хорошо, насколько может чувствовать себя человек, которого выгнали на улицу, – ответил Киселев сквозь зубы. – Я за вещами приехал. Ноги моей больше тут не будет.
– И школу бросаешь?
– Все бросаю. К черту! – Платон Аркадьевич соскочил на землю. – Одного себе не могу простить: что в морду ему не дал.
– Кому не дал? – спросил Кирюха нервно.
Не отвечая, Киселев двинулся к крыльцу. Туча закрыла солнце, и по земле поползла холодная серая тень. Ветер закружил осыпавшиеся лепестки жасмина. Стрекоза с прозрачными крыльями покрутилась возле кустов, зависая в воздухе, потом метнулась куда-то вбок и пропала.
– Платон, не дури, – попросил Опалин, который едва поспевал за широкими шагами Киселева. Кирюха почти бежал.
– Без тебя разберусь, что мне делать, – огрызнулся бывший красный командир. – Ян, он в доме?
Шофер поглядел на его лицо, бросил тряпку, которой чистил машину, и вытер руки.
– Я вас провожу.
– Я не барышня, чтоб меня провожать, – сказал как отрезал Киселев, и мысленно Опалин приготовился к худшему. Хлопнула входная дверь, мелькнули перед глазами стенгазеты и рисунки учеников. – Берзин! – заорал Платон Аркадьевич. – Иди сюда, есть разговор!
– Наверное, он обследует потайную комнату, – буркнул Опалин, когда стало ясно, что никто не отзывается.
– Какую еще комнату? – изумился Киселев.
Иван объяснил, и все вчетвером двинулись к бывшему кабинету Сергея Ивановича Вережникова. Ян поглядывал на взвинченного учителя и хмурился. В кабинете они действительно увидели Каспара Берзина, но разговора с ним не вышло по той простой причине, что человек из ГПУ был мертв. Кто-то проткнул его рапирой Борджиа насквозь с такой силой, что конец ее застрял в стене, и потребовались усилия двух человек – Опалина и бывшего красного командира – чтобы ее извлечь. Осмотрев тело, Иван констатировал, что Каспара убили совсем недавно – быть может, несколько минут тому назад.
– Откуда здесь рапира? Ян! Он же сказал мне, что отправил ее в Москву…
– Никуда он ее не отправлял!
– То есть он соврал? – разозлился Опалин.
– Да! Нет! – Шофер схватился за голову. – Я не знаю…
Откуда-то доносилась бодрая звуковая волна, и почему-то Иван разозлился еще больше.
– Выключи эту чертову музыку! – заорал он.
Ян метнулся к двери, остановился, поглядел на тело, которое положили возле стены, на обступивших его людей. Платон Аркадьевич был мрачен, Кирюха таращил глаза, Опалин чувствовал, что его накрывает отчаяние. Убийство служащего ГПУ – это, знаете ли, не кошелек в трамвае свистнуть. Тут отчетливо пахнет расстрелом, и не помогут убийце ни пролетарское происхождение, ни…
– Кто ж его так? – проговорил Кирюха шепотом.
– Когда ты его видел живым в последний раз? – набросился Опалин на Яна.
– Совсем недавно… – бормотал шофер. – Он заводил часы после завтрака…
– Часы?
– Ну да, большие часы, напольные, в другой комнате…
– В столовой?
– Да.
– Он был один?
– Один, да.
– Ждал кого-нибудь?
– Что?
– Я спрашиваю: он кого-нибудь ждал этим утром?
– Он… Он все надеялся, что ему сообщат насчет Свешникова. Ну, что его поймали…
– Кто входил в дом?
– Я никого не видел.
– Хорошенько подумай!
– Я тебе говорю: никто не входил! Никто!
Звуковая волна стала громче.
– Выключи музыку, или я разобью твой проклятый патефон, – вмешался Киселев. И когда Ян убежал, учитель повернулся к Опалину.
– Не надо на меня так смотреть, – отчеканил бывший красный командир. – Я его не убивал.
– Тебя видели, когда ты ехал сюда?
– Меня? Ну видели.
– Кто?
– Пантелей, дети, еще кто-то из деревенских. Ваня, а ты где был?
– В саду, с Кирюхой. – Опалин нахмурился. – И мимо нас никто не проходил.
– А где архитектор? – внезапно спросил Киселев.
– Не знаю. Как он вошел? – Иван говорил не о Верстовском, а о том, кто приколол Берзина к стене, словно бабочку. – Через потайной ход?
– Брось, в саду был Ян. Он бы заметил.
– Тогда только черный ход остается. С той стороны, где огород.
– Ты куда? – крикнул Платон Аркадьевич, когда Опалин бросился к выходу.
– А ты как думаешь? Я же все-таки из угрозыска!
