- Ну, Ванька... Ладно, поговорю с атаманом.
- Это не все, Степан. Твой сын - уже хорошо подготовленный лазутчик, который легко сможет выдать себя за турка. Вплоть до того, что сможет незамеченным во вражеский стан проникнуть, все, что надо, узнать, и также незамеченным уйти. Либо один, либо с небольшим отрядом казаков, который он прикроет.
- Матвей, неужто получилось?! Иван - характерник?!
- Получилось, Степан. Господь смилостивился, и помог мне, хотя я поначалу такого успеха и не ожидал. Ты, как отец, это знать должен. Но жене лишнего не говори. Сам знаешь, бабий язык - что помело. Выучился хорошо сын наукам, и слава Господу. Подробности ей знать не надо. А вот другим - вообще никому и ничего. Чем меньше про Ваню будут знать, тем лучше. Для всех он - помощник кормчего, в европейских навигацких науках сведущий, а также писарь и толмач с турецкого и французского. Остальное - только для атамана. А там уже атаман решит, кого в это дело посвятить, и кто с Ваней к туркам в гости ходить будет. Но об этом я еще сам с ним поговорю.
- Добре, Матвей. Я молчать буду, ты меня знаешь...
Когда отец ушел, Иван с удивлением посмотрел на своего наставника.
- Дядько Матвей, а почему ты ничего не сказал о том, что я в душу человеческую заглянуть могу? И все, что там скрыто, узнать? Лучше, чем любой кат?
- А об этом, Ваня, вообще никому знать не следует. Иначе, очень многие паны и цари захотят тебя либо своим цепным псом сделать, либо извести по-тихому. Слишком опасен ты будешь для них. Запомни, как Отче Наш - об этом н и к о м у! Про то только мне, да Господу ведомо. Используй свой дар, но так, чтобы никто ничего понять не мог. Ежели с умом к делу подойти, то это не так уж и трудно. И казакам польза будет, и ты себя для дела казацкого сбережешь.
- И батьке ничего не говорить?
- Батьке - в первую очередь.
- Но почему?!
- Есть на то причины, Ваня. Батька ведь есаулом в поход идет, и если о твоем даре узнает, то постарается с твоей помощью из пленных турок все вытягивать. Да и не только из турок. А скрыть это уже не получится. Были бы в походе одни казаки, еще куда ни шло. Но ведь там и московские стрельцы будут. А среди них, как пить дать, и подсылы царя московского. Не может такого быть, чтобы их там не было. И если только прознают что про тебя, обязательно донесут. А после этого можешь забыть о вольной жизни. Тебя постараются либо купить, либо убить, поскольку выкрасть и силком заставить на царя работать не получится. Так что, Ваня, ни-ко-му!!! Ты для всех в походе толмач и писарь. Чернильная душа, одним словом. Ежели удастся большой турецкий корабль захватить в целости и с хорошим грузом, что можно будет его сюда привести, станешь еще и навигатором, как франки и генуэзцы это называют. Про дела лазутчика кроме атамана, твоего батьки, и тех казаков, что с тобой пойдут, другим казакам знать не надобно. А уж царевым людям - тем более.
- Но ведь все будут знать, что я с казаками к туркам в тыл пошел!
- Как толмач. А от толмача большого умения владеть саблей, ружьем и пистолем не требуется. Ему главное язык хорошо знать надобно. Ежели никто из вас не проболтается, то никто ничего и не узнает. Лихие времена наступают, Ванюша. До чего дошло - даже от своего брата казака таиться приходится. Опасаюсь я, что конец скоро придет нашей вольной казацкой жизни. Неспроста здесь эти гости московские появились, и уже кое кого на свою сторону перетянули. Ежели только Господь за казаков не вступится...
В тот же день Матвей Колюжный, приодевшись и нацепив богато украшенную польскую саблю, отправился к атаману. Иван был одет поскромнее, сабли при себе не имел, и старался наиболее достоверно соответствовать образу "чернильной души". На вопрос - а зачем понадобилось брать эту усыпанную каменьями "висюльку", от которой мало толку в бою - ведь есть у Матвея прекрасные черкесские, турецкие и дамасские клинки, наставник лишь хитро усмехнулся.
- Умело пустить пыль в глаза - это тоже своего рода наука, Ваня. Запомни, что встречают по одежке. Мы ведь не только с казаками разговаривать будем, но и с людьми служилыми. А они это до своего начальства обязательно донесут. Ты пока еще годами мал, поэтому на тебя особо и не посмотрят, а вот мне надо соответствовать. Ибо через меня и к тебе уважение появится, как к моему ученику. Ничего не поделаешь, жизнь так устроена!
