— Ан — Насир! Ан — Насир!
Хотя Узбек ни с кем практически не воевал, в отличие от своих победоносных предков, их слава приписывалась и ему. Хану это было по душе. Выехав на холм, они ещё раз обозрели нескончаемую людскую линию.
— Видишь, какое огромное войско я тебе даю! — повернувшись к князю, произнёс Узбек.
— Да, Ан-Насир! И я готов выполнить твою волю. Только боюсь... — князь замолчал и посмотрел на хана. — Такое войско не спрячешь, — князь провёл рукой, как бы показывая его громаду, — поэтому боюсь, что молва о нашем приближении обгонит нас, и Александр, как трусливый заяц, убежит на Запад, где его с восторгом примут литовцы. Что тогда мне делать, хан?
Узбек задумался. Он понял тайный смысл слов князя, догадался о том, что московит что-то знает о тверском князе и его тайных сношениях с литовцами. Хан Запада боялся. Он хорошо знал, как тот остановил, а потом заставил убраться восвояси его предка, действительного Ан-Насира Вату. Там же потеряли и своего великого полководца Субудая-багатура. Такой исход Узбека не устраивал. Хан думал, князь ждал. Потом он пытливо посмотрел на московита. Князь спокойно выдержал его взгляд.
— Особенно не суйся, но... — он замолчал на секунду, — решай сам! — и взмахнул плетью.
Это было наивысшее доверие, что хорошо понял Иван Данилович. Им грех не воспользоваться. И теперь настала его очередь задуматься.
Князю ясно представилась картина, как яростно тверичи будут сопротивляться. «Почему за татарское дело должны гибнуть московитские воины? Этим подорвутся мои силы. Неплохо решил хан, чтобы и другие участвовали в этом походе. Хану никто не откажет. А своих воинов я поберегу», — решил князь. И полетели гонцы к князьям ярославскому, суздальскому, рязанскому, великому ростовскому...
Иван Данилович был прав. Молва летела точно на крыльях. Долетела она и до Твери.
Александр с Анастасией сидели в трапезной. Трудно сказать, сколько времени они бы ещё беседовали, но раздался стук в дверь. Князь воскликнул:
— Войдите!
По его тону жена поняла, что Александр взволнован. Дверь открылась, и на пороге объявился воевода.
— Беда, князь, на нас идут татары! А ведёт их... Иван Данилович! — выпалил он.
Александр нервно заходил по трапезной, возмущаясь:
— Предатель! Предатель... русского народа! Ханская подстилка!
Потом остановился напротив жены и язвительно посмотрел на неё, вспомнив давний разговор. Не стесняясь воеводы, он заговорил:
— Вот! Вот тебе подтверждение, что это он всё подстроил! И сам побежал к хану, чтобы обрушить удар на русский народ! Предатель!
Анастасия опустила голову. Воевода всё понял. Ему жалко было женщину, которая сделала ему столько добра.
— Князь, — проговорил он сурово, — как мне известно, хан вызвал его к себе и приказал возглавить войско.
Александр оставил жену и подскочил к воеводе:
— А что, у Узбека нет своих воевод?
— Есть, но дрянь дрянью, — уверенно проговорил воевода и спросил: — Что мне делать, князь?
И тут до князя дошло, что кричать теперь поздно, враг вот-вот подойдёт к стенам. И голова князя заработала.
— Садись, — приказал он воеводе.
Поняв, что они займутся сейчас обсуждением военных дел, Анастасия поднялась и тихо вышла.
— Какое войско ведёт этот?.. — спросил князь.
Воевода задумался, потом ответил:
— Думаю, немалое. Хан сильно...
— Прекрати, — занервничал князь.
Ему не хотелось слышать о совершенной ошибке. Хотя он не мог всё приписать себе. Да, он был сильно недоволен татарским баскаком. Но, понимая, к чему может привести его сопротивление, покорно выполнял все требования татарина, требуя от всех такого же терпения. И на тебе, то событие с этим дьяконом. Он чувствовал, что оно было подстроено. Но доказательств найти не мог. Огонь многое уничтожил.
Воевода наклонил голову и пытливо уставился на князя.
— Так что, воевода, делать? — князь, видать, успокоился, голос его стал ровным, а видсобранным.
— Думаю, тебе, князь, надо уходить, — ответил он.
Воевода ожидал, что от его слов Александр опять вспылит, но тот оставался спокойным.
— Уходить, — проговорил задумчиво князь, крутя подбородок, — а куда?
Воевода по-своему оценил его вопрос. Князь понял, что противостоять не сможет, не хватит сил. Но вдруг изменил решение:
