— Василия?
Этот вопрос очень удивил Андрея: «Ты смотри, знает. Как же быть?» Но атаман, не спуская глаз, ждал ответа.
— Нет, Фёдора.
— Что сталось?
— Да... князь Фёдор уехал в монастырь на лечение, а князь-то Василий вместе с княжичем Дмитрием убили бр... княжича Ивана. Да подожгли хоромы. Ну, а на меня всё свалили. Мол, я это сделал. Мстил, мол, княжичу. Ну, я... и убёг.
— Сюда?
— Да не. На Хиста набрёл.
Атаман ухмыльнулся.
— А прорыв татар сам придумал или знал?
Андрей даже выпрямился:
— Сам, — обиженным голосом ответил он.
— Молодец! — И атаман потрепал его по голове. — Ну что дальше было-то?
Андрей рассказал, как их повязали сонных.
— Эх вы! — Атаман с укоризной посмотрел на Андрея, потом на Митяя.
Неожиданно Митяй заявил:
— Атаман, в том моя вина. Я... заснул. Андрей не виноват.
— Эх ты! А знаешь, что у нас, у казаков, за это полагается?
— Знаю, — опустив голову, ответил Митяй, — в мешок и в реку.
— Правильно. Учти и ты, — он посмотрел на Андрея, — а как выбрались?
Андрею пришлось рассказать и это.
— Удалец ты!
— Да он и татарина повязал, мы его сода привезли, — сказал Митяй.
Землянка оживилась.
— Где он? Где он? — голоса заполнили землянку.
— Да там, — Митяй махнул рукой в сторону двери и пояснил, — на коне.
Несколько человек ринулись наружу. Вскоре казаки внесли не очень лёгкую ношу. Когда распутали, открыли, действительно оказался татарин. Курень весело зашумел. Пленный жалко улыбался: не то был рад освобождению, не то удивлён, видя вокруг своих врагов. Еремей хорошо знал татарский и спросил:
— Кто ты будешь?
Татарин вдруг встал в гордую позу и ответил:
— Я... Чанибек.
Казаки хорошо знали сыновей хана Узбека. Чанибек был младшим, а Инсанбек старшим. Когда они услышали это имя, курень наполнился криками удивлённой радости. Громко крича, казаки, толкая друг друга, полезли к Андрею. Многие целовали его, называли казаком. И было за что: надо же! Захватить царевича! Невиданное дело. Скажи кому, не поверят.
Но радость многих не разделял атаман. Ему не хотелось ссориться с самим Узбеком. А если тот, прознав, двинет на них свою рать! Одно дело — мелкие стычки, покусывание друг друга. А тут! Что же делать? И он решил собрать есаулов, старых казаков и с ними думу думать. А пока... Он встал и поднял обе руки. Все поняли, что атаман хочет говорить. Когда стихло, он обратился к казакам:
— Други мои верные! Послушайте своего атамана. Не за себя боюсь я. Вы меня знаете. Свою жизнь я не берёг и не берегу. О вас печусь я! Не к делу нам ссориться с ханом. Примем его сына как гостя дорогого, а сами думу думать будем.
— Любо! — враз взорвался курень.
— Если любо, — сказал атаман, — отведём гостя в курень наш светлый. Приставим к нему казаков, чтоб и ночь, и день служили ему.
— Любо!
Слышится смех: поняли казаки и мысль своего атамана — служить царевичу! Да чтоб не сбег он. Раздаётся зычный голос атамана:
— Где Иван Водолага?
— Я, атаман, здесь! — раздался густой басок с задних рядов.
— Ты верши дело, — приказал Семён.
— Понял, атаман!
Сквозь толпу казаков протиснулся крепкий казачина, грудь колесом.
— Пошли! — потянул он царевича.
Тот испуганно взглянул на атамана. Еремей на татарском языке сказал ему:
— Иди, не бойся, ты мой гость.
Услышав такие слова, царевич в знак благодарности склонил голову.
С уходом Водолаги народу в землянке поубавилось. Атаман опять обратился к Андрею, а глаза его стали такие добрые, даже радостные. Знать, крепко понравился ему этот парень.
— Андрей, ты слыхивал, что они, — он кивнул на толпившихся казаков, — тебя уж казаком нарекли. А хочешь ли ты им быть? Ты знаешь, что такое казак?
Андрей кивнул.
— Нет, ты ещё не знаешь. Казак — это тот, кто хочет за веру христианскую быть посажен на кол, кто хочет быть четвертован, кто готов претерпеть всякие муки за святой крест, кто не боится смерти. Не надо её бояться, от неё не убежишь. Коль готов на это, приставай к нам. Такова казацкая жизнь, — атаман не мигая смотрит на Андрея.
— Я... Я готов! — твёрдо произнёс Андрей.
Казаки зашумели:
— Казак!
— Тихо! — рявкнул атаман, — ишь, какие вы быстрые. Аль забыли, что казак ещё должон? Вот ты. Сыч, орал: «Казак!», а знаешь ли ты, как он дружен с оружием, владеет конём? Лихость да ловкость, я чувствую, в нём есть. А? — и посмотрел на Сыча.
