Он замолчал.
— Да у нас тоже, — заговорил Андрей, — казаки расселены по Дону. Есть под Раздорами. Правда, я тама никогда не был. Знаю, что есть курени по рекам: Непрядве, More, Ведуге. Но мы в основном обитаем в верховьях.
— Верховые казаки, — смеётся Горкуша.
— Похоже, — соглашается донец с днепровцем.
В Токомаковку, обнесённую высокой надолбой, они въезжали поздно вечером. Кош уже спал. Ворота были открыты. Стражи не было видно, но не успели они пересечь линию ворот, как точно из-под земли появился караульщик.
— Кто такие? — послышался его грозный голос.
— Горкуша, — ответил днепровец.
Страж подошёл и, привстав на цыпочки, заглянул в лицо.
— И вправду атаман! — удивлённо воскликнул он.
Ночевали в атамановом курени, который стоял на майдане.
Утром, когда они ещё спали, к ним ввалились казаки. Узнав о приезде атамана, да ещё и посланца, они уже с утра готовы были устроить беседу. На что Андрей возразил:
— Вначале мне надобно встретиться с моими друзеками, а потом...
Митяя и Захара он нашёл за работой. Донцы с днепровцами строили курени. Рядом горой лежали колья, хворост, конские шкуры. Под огромными казанами дымились багатицы. Грели воду для замеса глины. По всему было видно, работа спорилась. Андрея заинтересовала одна новинка. Для забивки кольев днепровцы применяли простую, но хитрую вещь. Из трёх длинных шестов, связанных вверху, они установили треногу, подвесив к ней колесо с жёлобом. По нему скользила волосяная верёвка. На одном конце был подвешен огромный дубовый чурбан, на другом трое казаков поднимали его над колом, а потом бросали в свободное падение.
Донцы, увидев своего атамана, побросали работу и бросились к Андрею. Встречи на «чужой» земле всегда особая радость. Так было и здесь. Хоть и расстались они на пару дней, но им казалось, что не виделись месяц. Ну а под вечер... И только через несколько дней Андрею удалось увернуться от приглашений, чтобы сходить в церковь и оглядеть кош.
Что удивило Андрея: жизнь здесь кипела. Дымились кузни, клокотали казаны со смолой, травя народ запахом. Стучали топоры, лязгало железо, трещало дерево. Ржали кони, лаяли собаки. Кто ругался, кто просто кричал, а кто пел. Берег забит ладьями. Кто смолил, кто поклевал. Неопытный глаз и тот бы определил, что казаки к чему-то готовятся. Андрею стало ясно, что здесь, в стороне, эта подготовка останется в тайне. Он засучил рукава и встал в общий строй.
Прошло несколько дней, Андрей втянулся в работу, и она его радовала. Он опечалился, когда солнечным утром к нему подъехал Горкуша.
— Как дела? — крикнул он, не слезая с коня.
Андрей показал большой палец. Атаман кивнул, мол, рад и объявил:
— Завтра воскресенье. Будем биться на кулаке. Как, донцы?
Андрей посмотрел на Митяя с Захаром. Те с азартом заявили:
— Постоим за себя.
— Слышал? — спросил Андрей, глядя на Горкушу.
Тот кивнул и поинтересовался:
— Сколь у тя голов?
Андрей ответил и спросил:
— Кто судить, рядить будет?
Горкуша задумался, потом ответил:
— Один казак-днепровец, другой — донец и батюшка. Ладношко?
Андрей кивнул. Горкуша стегнул коня и ускакал.
— Митяй, — обратился он к другу, — собери наших.
После того как Андрей объявил о вызове, донцы загорелись жаждой боя. Началась даже похвальба:
— Мы им покажем!
Но жёсткий взгляд Андрея остановил похвальбу.
— Как я понял, — сказал он, — вы принимаете вызов.
Те загорланили:
— Принимаем!
— Хорошо, но глядите, чести донской не посрамите.
— Атаман! — послышался чей-то голос. — А ты с нами?
— Куды я без вас!
Донцы рассмеялись, довольные.
С утра майдан был в плотном кольце казаков. Ещё бы! Донцы будут биться с ними. Казаки приволокли повозку, взгромоздили на неё три сидельца. Выбранные казаки заняли места. Посредине — батюшка. Хоть не по чину ему это дело. Но у казаков свой подход, и батюшка не мог этого не учитывать. Да и он человек. Наверное, в душе ему это нравилось. Рослый, с окладистой бородой, он поднялся над казаками, держа рукой крест, который висел у него поверх сутаны. Он обвёл взглядом майдан, потом поочерёдно приготовившихся к бою донцов и днепровцев. И пробасил:
— Готовы?
— Готовы! — дружно ответили обе стороны.
