— Так вы не из черчиллистского подполья?
— Западную демократию мы любим не больше вашего, профессор, — усмехнулся Хандерсон. — Она может дать Кольцо Всевластия любому орку. К счастью, ее уже нигде нет… Джерри и люди Мосли считают нас за своих. Сэр Освальд, конечно, немало сделал, чтобы Англия вообще сохранилась. Гитлер ведь поначалу хотел поступить с нами, как с поляками. И поступил бы так, не будь рядом красной Британии. Так или иначе, Англия не исчезла. Но нам этого мало.
— Так вы надеетесь возродить Британскую империю?
— Империя Запада уже есть — это Рейх. И незачем его раскалывать. НО немцы и англосаксы — две руки Одина. И эти руки должны стать по крайней мере равны. Тогда мир содрогнется перед Севером!
Холод проник в душу профессора. Этот викинг и те, кто его послал, читали, казалось, не только книги Толкина, но и самые затаенные его мысли. Впрочем, не так уж он с ними и таился до войны. Как-то даже хвалил одного британского фашиста, воевавшего за Франко.
Ни профессор, на Хандерсон не обратили внимания на шедшего по аллее высокого, богатырски сложенного мужчину в сером костюме и широкополой стетсоновской шляпе, с портфелем в руке. Зато его заметила Оксана и последовала за ним, оставив группу ребят с красными повязками.
— Профессор, мы можем организовать вам и вашим родным побег в Рейх. Тогда ваши книги будут выходить на Западе. И вы сможете окончить «Сильмариллион» без оглядки на МГБ и Главлит.
Перед глазами встали Грейт-Хейвудские леса, аудитории Оксфорда. Аресты, допросы, лагеря? Всем этим он рисковал и здесь. Достаточно доноса очередного Живчикова…
— Вы думаете, под присмотром гестапо и лорда Гав-гав[2] мне будет легче писать? Я о многом жалею, но не о том, что Англия не соучаствовала в преступлениях Гитлера. И не о том, что Россию не опустошили его орки. Уезжайте в свой Мордор, мистер Сукин Сын[3], и передайте своим друзьям, что Джон Толкин в таких почитателях не нуждается!
Глаза викинга блеснули сталью. Правая рука опустилась в карман.
— Кажется, для нашего движения вы будете полезнее в качестве мученика, погибшего от рук МГБ.
Руки профессора, привыкшие к лопате (огород он держал еще в Англии), были далеко не слабыми. Резкий удар тростью снизу вверх, под челюсть едва не сбил Хандерсона с ног. Следующий удар, по локтю, парализовал правую руку. Викинг мог бы свалить старика и одной левой. Но тут богатырь в «стетсоне» бросился к ним, четким боксерским хуком уложил Хандерсона наземь и направил на него револьвер.
— Ребята, сюда! На Ивана Артуровича напали!
Полдюжины студентов с красными повязками подбежали со всех ног, подняли викинга, заломили ему руки. Их предводитель, крепко сложенный парень в берете и клетчатой рубашке, вытащил у него из кармана пистолет. Боксер, улыбнувшись, приподнял шляпу:
— О'кей, ребята. Боб Говард еще не разучился бить мерзавцев.
— Вот видишь, Даня, Роберта Исааковича я сразу узнала, — сказала Оксана рыжему.
— Что этому типу от вас было надо? Грабитель или шпион? — спросил тот профессора.
— Хуже. Дьявол… Вы-то все атеисты, а для меня, католика, дьявол так же реален, как Бог. Он соблазнял меня всеми благами нацистского Мордора, а когда не вышло — попытался убить. Я христианин, но мои предки предпочитали умереть в бою, даже безнадежном, чтобы увидеть Валгаллу.
— Поверьте, профессор, я не хотел убивать вас. Только пригрозить, — подал голос Хандерсон.
— Думали, я храбр только в своих книгах?
— Да ты понимаешь, мразь фашистская, на кого руку поднял? — набросилась на задержанного Оксана. — Ивана Артуровича весь мир читает, а ты что можешь написать, кроме своих шпионских отчетов?
Хандерсон не врал. Он вовсе не собирался устраивать стрельбу в сквере, в двух шагах от оперотряда. Не окажись старикан таким воинственной и не явись, словно из-под земли, этот громила-американец…
— Ведем его в штаб. Оттуда сообщим на Лубянку, — сказал Даня и добавил, обращаясь к викингу. — И не надейся сбежать. От Дункана Мак-Грегора и его ребят ни один хулиган, ни один вор не убегал.
— Ты шотландец? В то время, как твою родину захватили русские…
— Это твою родину, сассенах, захватили джерри. Чем они тебе хоть платят — рейхсмарками или фунтами?
