— Холосо, — сказала Мими, — потом Ваня почитай, я послушай. — И она унесла папку в соседнюю комнату.
Пришли из школы, радостно возбужденные, Тики и Ваня.
Мими, хлопнув по коленям руками, улыбаясь, сказала:
— Смотри, Настя, они весь язык знают, уже понимай сами!
На что Тики, как всегда, сказала: «Аха», — и они скрылись в соседней комнате. Потом Иван вернулся с папкой в руках:
— Мама, это что? — спросил он. Насте очень нравилось, когда он называл ее мамой, поэтому, услышав такое, она ласково посмотрела на сына и сказала:
— Это бумаги моего отца, твоего деда, после обеда почитаешь их Мими, ей это надо.
— Я понял, — и Иван унес папку на место, а потом они вместе с Тики стали помогать женщинам.
— А есть хоцца, — сказал Иван, подражая Тики, которая сразу же рассмеялась. — А Тики выучила новое слово — скажи, Тики.
Иван показал вопросительно уставившейся на него девочке руками шар, и Тики радостно сказала: «Хобус», — на что все рассмеялись. Обед проходил, как всегда, весело.
Пришла Феня — она вернулась из магазина, и сказала:
— Виктор Иванович, вам извещение, вот передали на почте, — и она подала небольшой клочок серой бумаги.
Виктор прочитал вслух:
— «На ваше имя прибыл груз из Владивостока, один вагон».
— Как вагон? — не понял Виктор.
— Вахон, вахон, — закивал Кова, — так, так.
— А как же мы его сюда привезем? — сказал Виктор.
— Он сам едет, — пояснил Таро.
— Во дела! — сказал Иван. — Самоходный вагон, что ли?
— Самоходный, самоходный, — сказала Мими. — Даже по снег бежит.
Иван показал руками руль и зарычал как двигатель, на что Тики сказала: «Аха, ры, ры!» — И все опять засмеялись.
— Добро, — сказал Виктор, — завтра и поедем.
Японцам нравился русский борщ, Кова даже рецепт попросил, а Мими очень хотела узнать секрет изготовления сибирской «медухи», холодного рассольника и так понравившейся им окрошки.
А Настя старалась изо всех сил, придумывая все новые и новые блюда. А уж как она готовила! Пальчики оближешь!
Глава десятая
В доме Сердюченко было две комнаты. Одна, в которой находилась печь, служила одновременно и кухней, другая, где стоял небольшой платяной шкаф, два кресла, книжный шкаф, стол, два стула и диван-кровать, теперь почти полностью была передана Ивану; там он делал уроки там и спал. Прямо на стене висел маленький черненький детекторный приемник, от которого через всю стену к потолку тянулся медный провод антенны, в восточном углу были прикреплены две небольшие иконы, на столе между двух окон висела керосиновая лампа. Теперь эта комната была передана гостям.
Мими подержала в руках папку, зачем-то погладила ее и, передав Ивану, усадила его поближе к окну, сама уселась напротив за столом, взяла ученическую тетрадь, ручку и сказала:
— Тавай, читай! — Тики села возле Ивана в другое кресло и что-то сказала Мими на своем языке, та кивнула головой, и Иван прочитал: «Рабочая папка начальника добычного участка Литовченко Макара Гавриловича». Развернув папку, Иван начал читать, вначале кроме фамилий заключенных и цифр выполнения плана ничего не было, и Ивану уже порядком надоело это чтение, однако Мими просила читать, сама что-то записывала и одновременно переводила смысл Тики. Девочка сидела и слушала так серьезно, что Иван даже подумал, что это совсем и не та всегда веселая и жизнерадостная малышка. Против многих фамилий стояла приписка: «погиб» и дата или «умер» и число. Листы подшивались по годам, так что можно было проследить все производство с начала года и до конца. Но где-то в середине папки в бумагах стали появляться записи, не связанные с производством. Ивана это уже заинтересовало. Одна запись гласила, что некто В.Г.Ивлев разработал проект зерноуборочного комбайна и чертежи просил отослать в Москву. Н.Т.Сергеев просил разыскать его мать, П.П.Волков — оказать помощь в приезде его жены.
Эти записи иногда аккуратно перечеркивались. Несколько раз встречалась фамилия В.А.Труфановой, которая просила узнать, где сейчас ее дети, а внизу дописка «дети: Егор, Рита». Когда Иван прочитал эту запись, ему показалось, что даже сердце его как-то настороженно прислушалось и замерло, но он не придал этому значения, но когда увидел написанную крупным почерком фамилию «Исаев Иван Васильевич», он отложил папку и позвал мать.
