Для чьих ушей предназначено заявление Иисуса? Наверняка для ушей самого Иуды: произнося эти слова, Иисус даёт Иуде понять, что от него ждут каких-то действий, свойственных скорее дьяволу, чем апостолу. Слова не обращены непосредственно к Иуде, но предназначены они именно для него. Ни разу ещё Иисус не произносит роковых слов о том, что один из них предаст его; ещё не звучат в его изречениях фатальные нотки тревоги за своё будущее, и не слышали ещё ученики ни одного пророчества о близком и неотвратимом конце их Учителя. «Один из вас дьявол» — первое извещение учеников Иисусом о том, что на одном из них лежит особая миссия. Понял ли Иуда эти слова? Зрела ли уже тогда у него мысль предать Иисуса? Неизвестно. Возможно, в тот ранний период их служения Иуда ещё не помышлял о страшном, но столь необходимом для Учителя деянии, ради которого и был призван на служение. Однако наверняка слова Иисуса заронили в душу Иуды искру будущего так называемого «предательства». Как не вспомнить в этой связи слова Петра (Деян. 2:23) о том, что Иуда предал Иисуса «по совету Божию»!
Позже Иисус не раз напоминает Иуде (через многочисленные пророчества о скором конце, неоднократно произнесённые слова «один из вас предаст меня») о его особой миссии, постепенно, раз за разом, день за днём, подготавливая его к ней, настраивая, вселяя в него уверенность. Иисус прекрасно понимал, что Иуда, самый верный его ученик (как-никак хранитель общинной кассы!), с жадностью внимавший его речам и ни слова не пропускавший из них мимо ушей, всего лишь обыкновенный человек, подверженный сомнениям, страхам, аффектам, нуждающийся в поддержке друга и Учителя. Ведь ему надлежало совершить нечто страшное — предать в руки врагов самого Сына Божьего! На такое мог отважиться только исключительно отважный человек, герой — либо тот, кто бесконечно, безгранично, до самозабвения предан Иисусу. Вряд ли Иуда по своему характеру был героем, но любовь, вера, преданность, понимание миссии Иисуса, может быть интуитивное, не до конца осознанное, а также поддержка самого Учителя сделали его таковым.
4.
Предоставим слово нашим вероятным оппонентам из «партии консерваторов».
Возможно, что Иисус, называя Иуду «диаволом», действительно, использовал аллегорию. Вся приведённая выше аргументация, вероятнее всего, верна: Иуда не был дьяволом в буквальном смысле этого слова. И всё же некоторые моменты этого положения можно оспорить. Да, вряд ли в качестве одного из своих ближайших сподвижников Иисус избрал бы «врага рода человеческого», против которого, собственного говоря, и направлена была миссия Спасителя. Означает ли это, что любые отношения между Иисусом (а также его Отцом) и дьяволом исключены? Вовсе нет. Вспомним сорокадневное пребывание Иисуса в пустыне, когда он был искушаем дьяволом. Или более удачный пример: история страданий Иова. Здесь между Богом и дьяволом возникает своего рода спор, разрешают который обе заинтересованные стороны путём испытания Иова и крепости его веры.
И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришёл и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришёл? И отвечал сатане Господу, и сказал: я ходил по земле, и обошёл её. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твоё на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу, и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и всё, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле. Но простри руку Твою, и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, всё, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей. И отошёл сатана от лица Господня (Иов. 1:6-12).
Таким образом, несмотря на неискоренимый антагонизм между Богом и сатаной, их извечную борьбу за души человеческие, борьбу, в которой может быть только один победитель, между ними могут возникать определённые отношения, как правило, в форме диалогов и споров. Поэтому со стопроцентной уверенностью исключить возможность того, что Иисус, Сын Божий, каким-то образом мог использовать дьявола во имя благой цели, пожалуй, нельзя.
