Градостроитель / Общество и наука / Спецпроект
Градостроитель
/ Общество и наука/ Спецпроект
Александр Кузьмин — о том, почему Галина Вишневская мыла полы в подъезде, а Елена Батурина осталась без «Апельсина», как разводили иностранных архитекторов и обманули Нормана Фостера, почему не замкнулось Четвертое транспортное кольцо и кому удалось разбить хрустальную мечту Зураба Церетели, а также история о том, как шлепок по попе помог остановить снос ЦДХ
Всегда любопытно, как люди, много лет проработавшие во власти, живут после ухода со своих постов. И в особенности как оценивают работу своих сменщиков, бесцеремонно разбирающихся с их наследием. Вот, к примеру, бывший главный архитектор Москвы Александр Кузьмин, под чьим руководством мегаполис менялся в течение полутора десятков лет, сегодня на столичные стройки ни ногой. Войти еще раз в эту бурную реку он не хочет: слишком хорошо знает про мели, омуты и подводные камни…
— Александр Викторович, вы тот редкий представитель команды Лужкова, кто сохранил должность при новом мэре. Как удалось?
— Доверили. И увольнять не увольняли, сам подал в отставку.
— Не нравилось, что в городе происходит? Ведь и старую застройку собрались сносить в центре, и платных парковок понаделали… Все, что не рисковала делать прежняя команда…
— Все изменилось, вы правы. Честно говоря, я не знаю, что сейчас происходит в коридорах городской власти. Ни разу не был в Москомархитектуре, в правительстве Москвы после отставки. Смотрю на город как его житель. И многое мне нравится. Да, меры, которые Сергей Семенович очень настойчиво проводит, непопулярны, но необходимы. Так же отношусь к пешеходным зонам и одностороннему движению. Оттого что Дмитровка стала односторонней, больше пробок не появилось. Я считаю, что в центре ведется правильная политика. И даже немножко завидую, если честно.
— Почему вы это не сделали? Идей не было?
— Дело не в этом. Мне кажется, это было мелковато для предыдущего руководства с точки зрения вложения энергии. Понимаете, Юрий Михайлович — это такой титан, которому нужны были глобальные задачи, только такие ему интересны. Деталями заниматься он, мне кажется, просто не хотел, для этого, мол, замы есть. А Сергей Семенович считает, что мелочей нет, и упрямо занимается выделенными полосами.
— В 2000-х НИиПИ Генплана Москвы разработал несколько амбициозных проектов: это и единая транспортная система с внутригородскими электричками, и пешеходные зоны, и Четвертое ТК. Не вышло, хотя масштабы были вполне лужковские.
— В то время существовал очень сильный разрыв: власть московская — власть федеральная. И мне кажется, была допущена ошибка: Москва уперлась — то должны делать федералы, это… И сократили, например, строительство метрополитена. А ведь известно, что на каждый миллион жителей города должен строиться новый диаметр метро, иначе никакого облегчения люди не почувствуют. Сейчас 12 миллионов — надо 12 веток. Только на свои средства город реализовать эти проекты не мог, а получить помощь мешали обострившиеся отношения. С областью тоже не клеилось: Громов и Лужков не могли ни о чем договориться. Потом мы сильно зажали ДСК, чтобы не множить в городе панельки. Они ушли в область и стали там строить, люди поехали жить за МКАД. А поскольку общей программы развития не было, то и получился перекос — Подмосковье строит склады, жилье, торговые центры, а стоит в пробках Москва.
Сейчас я считаю, что счастье столицы — в развитии регионов. Все архитектурно-градостроительные совещания по Москве и Санкт-Петербургу напоминают мне консилиум врачей ухо-горло-нос около постели умирающего Белинского. Сопельки у него, капельки давайте… Если будет продолжаться развитие страны за счет двух регионов — Москвы и Санкт-Петербурга, ничего не изменится.
— В чем была роль главного архитектора города Москвы при Лужкове? Со стороны она казалась несамостоятельной.
— Несамостоятельной эта должность стала задолго до меня. Последним из могикан был главный архитектор Михаил Васильевич Посохин. Фигура уникальная, принимавшая крупные решения. Но он был и министром, и депутатом. От чиновничьей Москвы на съезде КПСС присутствовало три человека — Посохин, Гришин и Промыслов. И все. Что касается роли мэра Москвы в градостроительстве… Вопрос непростой. Очевидно, что архитектура сильно связана с государственной политикой. При Сталине она была имперской, с размахом, при Хрущеве — социальной, с ее пятиэтажками и борьбой с излишествами. Посмотрите на Калининский проспект, он, как перевязь у Портоса, — с фасада золото, со двора помойка. Сейчас, когда нет единой госполитики в архитектуре, игру делают региональные лидеры. Их политику мы и видим в городах — в Москве, Казани и так далее. Где нет такого лидера, ничего и не происходит — просто множатся утилитарные постройки. В такой ситуации роль главного архитектора — это роль домашнего доктора при власти. Я, например, курю, а мой врач мне говорит: не кури. Но я продолжаю, и если со мной что-то случится, не буду ни в чем его обвинять. Поэтому свою задачу я видел в том, чтобы сказать власти, как и что нужно делать с точки зрения профессионала, а она принимает решение. Считаю, что Москве на руководителей везло. Работал при пяти мэрах — Владимире Промыслове, Валерии Сайкине, Гаврииле Попове, соответственно Юрии Лужкове и Сергее Собянине. Не хочу сказать, что они все идеальны, но каждый соответствовал своему времени. Когда я докладывал Промыслову, то видел — ему не важно, сколько мне лет и какую должность я занимаю, а важно, что умею правильно донести смысл работы и отстоять свою точку зрения. Еще считал обязанностью защищать свой цех… У меня был лозунг: как можно больше российских архитекторов должны работать в городе. До 700 авторских коллективов имели проекты в один год!
