В какой-то момент мне это надоело. В середине 70-х я предложил Комитету по науке и технике и Министерству внешней торговли СССР пойти на эксперимент: пригласить самого лучшего западного дизайнера — чтобы он сделал десять проектов в точности по технологии, заявленной советскими предприятиями, с прицелом на возможный экспорт. Договорились со знаменитым американцем Раймондом Лоуи, моим приятелем; диапазон актуальных достижений — от комплексного дизайна для Coca-Cola, включая знаменитую бутылку, до космического модуля Skylab. Лоуи прилетел в Москву — не без приключений: он забыл получить советскую визу, посчитав, что приглашения от Совмина достаточно. Договор с ним подписали, работы он выполнил — включая, кстати, проект автомобиля «Москвич», — деньги ему заплатили. В производство, однако, пошел только холодильник «ЗиЛ», и то лишь через три года. При этом проект Лоуи сильно переврали. Впрочем, я в печальных результатах этого эксперимента и не сомневался.
Зато примерно тогда же мы отличились в Италии. Буквально на спор между мной и президентом итальянской фирмы Utita ВНИИТЭ получил заказ на дизайн-проект нового станка. Трехчасовая сдача проекта в Милане закончилась овацией со стороны сотрудников фирмы — что повергло в ужас переводчика: «Они с ума сошли. В театре — понятно, но аплодировать станку!» На волне успеха я было договорился с Раймондом Лоуи о создании первого в истории СССР совместного предприятия — в семидесятых-то: парижский филиал бюро Лоуи принимает заказы, ВНИИТЭ их выполняет. Ударили по рукам, получили — неслыханное дело — одобрение со стороны советских властей. Через какое-то время Лоуи связывается со мной: «Простите, Юрий, вынужден нарушить данное вам слово. Все заказчики отказываются от дизайн-проектирования в СССР — боятся, что Советы узнают об их новинках».
— Но наши разведки десятилетиями целенаправленно работали на то, чтобы стянуть что-либо технологически интересное — особенно в оборонной области: американские корни советской атомной бомбы общеизвестны. А тут и красть ничего не надо было бы.
— В оборонном производстве — да, страна могла многое. В том числе платить десятки тысяч рублей премии за военно-научные достижения каждому отличившемуся; я знаю и такие случаи. А за станок для Италии главный дизайнер проекта Александр Грашин тоже получил премию — 217 рублей. Притом что Минвнешторг наторговал лицензиями на этот станок на 80 тысяч долларов. И главное: если бы нашим гражданским предприятиям попали в руки западные новинки, даже в виде детальнейших рабочих чертежей, — все равно ничего бы не вышло. Не смогли бы внедрить. А чаще всего — не захотели бы.
— Но почему ничего подобного не захотели даже в такой статусной области, как экспорт русской водки — к которому вы тоже попытались приложить руку?
— В начале 70-х СССР заключил договор с PepsiCo: американцы строят здесь завод, а мы отправляем в США водку. Но выпускалась она в точно такой же бутылке, в которую разливали керосин либо скипидар — с пробкой-«бескозыркой». По этому поводу Косыгин имел неприятный разговор с главой PepsiCo. Обратились ко мне как к директору профильного института. Я подтвердил, что такое посылать на экспорт невозможно, и запроектировал другую бутылку. В Финляндии мой друг и коллега Тимо Сарпанева сделал образцы, они безумно всем понравились — штоф с завинчивающейся пробкой. Таких бутылок и стопок к ним изготовили двадцать комплектов (десять из них я, признаться, зажал). Но в «Союзплодоимпорте» отказались использовать эту бутылку. Я предложил разместить заказ на ее производство в их системе — очень выгодный, крупный, престижный заказ; отказались. Поняли, что можно идти по пути наименьшего сопротивления.
Раз зашла речь, отмечу, что именно через Тимо я познакомился с его односельчанином — президентом Урхо Кекконеном, который пришел на нашу выставку в Финляндии. В один из вечеров наша финская коллега Арми Ратия устроила у себя дома прием — отмечала свой день рождения. Приехал и Кекконен, с которым у Арми были добрые отношения. По традиции хозяйка предложила гостям сауну — где в результате оказались президент Финляндии, популярный финский актер, сын Арми и я. Все шло обычным путем, пока в сауне неожиданно не оказался оператор. В тот год Кекконен отмечал юбилей, 70-летие, и финское телевидение снимало что-то вроде сериала.
