Перемещение ценностей / Искусство и культура / Искусство
Перемещение ценностей
/ Искусство и культура / Искусство
Тесный музейный мирок сотрясает война, которую по цеховым меркам впору называть мировой. Еще бы: в клинче сошлись две музейные сверхдержавы — Государственный музей изобразительных искусств им. Пушкина и Государственный Эрмитаж. Понятно, что баталию ведут не сами очаги культуры, а их уважаемые руководители, коих принято причислять едва ли не к политическим тяжеловесам. В качестве казус белли — идея воссоздания Музея нового западного искусства, вброшенная директором ГМИИ им. Пушкина. Что же касается потенциальных трофеев — то это сотни великих полотен, которые в случае победы москвичей отправятся из Питера в Первопрестольную. «Итоги» предоставили свои страницы «главнокомандующим» Пушкинского и Эрмитажа — Ирине Антоновой и Михаилу Пиотровскому — для обмена стратегическими ударами...
С одной стороны
Ирина Антонова: «Новая Россия обязана исправить ошибки, доставшиеся ей от советского прошлого»
— Злоупотребляете, Ирина Александровна.
— Чем?
— Служебным положением. Не успели стать главным куратором российских музеев, как предлагаете у одних отнять, другим отдать...
— Стоп-стоп-стоп! Давайте разбираться, иначе вы злоупотребите положением журналиста, бросаясь подобными обвинениями. Министерство культуры назначило меня куратором, не посоветовавшись и не спросив согласия, по сути, поставив перед фактом. Случилось это недавно, а о воссоздании Музея нового западного искусства я твержу полтора десятка лет, используя любую подходящую трибуну. Моя позиция хорошо известна и в России, и за рубежом, никогда ее не скрывала. Я одна из немногих свидетелей, лично посещавших ГМНЗИ (Государственный музей нового западного искусства) до его варварского уничтожения, и имею моральное право рассуждать об этом не с чужих слов. Едва ли не последний динозавр, который вот-вот вымрет. Кроме того, я двенадцать лет была вице-президентом Международного совета музеев и говорю сейчас не только как директор ГМИИ, но и как человек, хорошо знающий музейную сеть мира и разбирающийся в ней.
— Ничего личного?
— Смею заверить, в Пушкинском музее по этому вопросу тоже нет единомыслия. В случае возрождения ГМНЗИ нам ведь придется отдать часть коллекции. Думаете, это кому-то здесь нравится? Да и у меня, если откровенно, сердце кровью обливается. Но я смотрю на проблему шире. Простите, мой масштаб видения не ограничивается рамками ГМИИ или Эрмитажа. Нельзя забывать об интересах России. Если в Москву, где есть Третьяковка, Кремль и наш музей, вернется крупнейшая в мире коллекция импрессионистов, это будет сказка! Пятьдесят одна картина Матисса вместе — такое трудно описать словами! Сюда поедут любители живописи со всех уголков планеты, возрожденный музей станет Меккой в буквальном смысле.
— А Эрмитажу вы какую роль оставите?
— Ту, которую он играет почти два с половиной века! Там прекрасные старые мастера — Рембрандт, Леонардо да Винчи, Рубенс, Рафаэль, Тициан... Великолепная коллекция, собранная русскими царями. Кроме того, в Петербурге останутся девяносто три картины из Музея нового западного искусства. Они были переданы Эрмитажу в конце двадцатых годов, когда шел активный обмен музейными фондами в советской России. Что-то отправили в Ленинград, какие-то вещи из Эрмитажа попали в ГМИИ. Но это делалось до разгрома по указке Сталина, никто на ту часть коллекции не претендует. Что же касается ГМНЗИ, рождением он обязан исключительно двум московским купцам — Сергею Щукину и Ивану Морозову. Музей создавался здесь, он соответствует духу и ментальности моего родного города, поэтому может находиться только в Москве.
— Михаил Пиотровский, мягко говоря, не разделяет вашей убежденности.
— 23 мая в администрации президента пройдет совещание представителей экспертного сообщества, на котором будет обсуждаться судьба музея. На этой встрече ждут и Михаила Борисовича.
— Кремль устраивает вам очную ставку?
— Нет, запланировано общественное обсуждение, о котором, собственно, и говорил Владимир Путин. Я готова к диалогу в любой аудитории и с любыми оппонентами, хотя прекрасно понимаю: у противоположной стороны нет серьезных аргументов, кроме тезиса, что это старая история и не надо ничего ворошить. Мол, нельзя у Эрмитажа забирать важную часть коллекции, пусть все остается как есть. Я с такой постановкой вопроса не согласна в корне. Репрессированный музей необходимо реабилитировать. Как это сделали с Шостаковичем, Прокофьевым, Ахматовой, Зощенко и многими другими. Как, наконец, поступили с храмом Христа Спасителя. Новая Россия обязана исправить ошибки, доставшиеся ей в наследство от советского прошлого. Постановление Сталина о ликвидации ГМНЗИ должно быть отменено. Даже вне зависимости от решения о возвращении части коллекции в Москву. Снимали же с неправедно обвиненных и отсидевших длительные сроки в ГУЛАГе судимости. Так надо поступить и с музеем, очистить его имя.