— Что-то удалось. Капитал немного увеличился. Но даже когда я ушел работать в банк, мне там платили больше, чем я зарабатывал в фонде. Меня приглядела «дочка» Нефтехимбанка, и я перешел работать туда.
— Кто-то мудрый присоветовал в банковскую структуру пойти?
— Владимир Абрамович Раевский, который последним возглавлял Министерство финансов СССР. Сначала я возглавил отдел ценных бумаг, а потом стал заместителем председателя правления. Помимо операций с ценными бумагами курировал только-только возникавший тогда рублевый межбанковский рынок. Помню, как минимальные ставки были 100 процентов годовых на кредит overnight.
Что для меня особенно приятно, этот банк работает до сих пор. Вообще получилось так, что я никогда не работал в «упавших» банках. Но позиция зампреда была для меня потолочной. Осознав это, я все-таки решил вернуться к идее развития собственного бизнеса.
— Опять фонд?
— Да. Партнерами стали все те же итальянцы из Italtel, но уже не в качестве сотрудников компании, а как физлица.
— А почему они решили уйти из своей компании?
— Italtel в то время была очень крупным производителем фиксированного промышленного телекоммуникационного оборудования. Они делали большие городские АТС и были хорошо представлены в северных регионах России — Ханты-Мансийске, Тюмени. Решив стать крупным акционером «Ростелекома», Italtel рассчитывала получить в свое распоряжение административный ресурс, чтобы потом увеличить свои поставки оборудования. Это им не удалось, хотя они все-таки смогли приобрести чуть более двух процентов нашего гостелекома. Сейчас невозможно поверить, но тогда эти бумаги стоили несколько десятков миллионов долларов. Потом итальянцы долго ломали себе голову над тем, что с этими акциями делать, и в итоге продали.
Причем к моменту продажи их пакет вырос в цене более чем в два раза, и итальянские топ-менеджеры долго не могли понять, как такое возможно. Дело в том, что тогда накатывал кризис неплатежей, и долги за поставленное ими оборудование постоянно росли. То есть как производитель Italtel терпела убытки, а как инвестор — генерировала хорошую прибыль.
Этот парадокс и вдохновил менеджеров компании на создание со мной совместной инвестиционной компании, которая в основном должна была фокусироваться на региональных телекомах. Итальянцы решили, что раз московские инвестиции принесли такой хороший доход, то и в регионах можно заработать не меньше, что, кстати, было правдой. Первые деньги мы заработали именно в регионах — на Ямале, в Тюмени, в Ханты-Мансийске. Это были точечные инвестиции в местные телекомы. Некоторые из них в 1997 году подорожали в сотни раз относительно наших начальных вложений. Собственно, в этот период наша компания «ВЭО-Инвест» переживала настоящий расцвет.
— На каких началах вы ее создали?
— У меня было 10 процентов, у итальянцев — 90. Капитал — полмиллиона долларов в том же процентном соотношении. Тогда мне не хватало опыта просить еще и долю за управление, а вот они как раз были ребята опытные и сами не предложили. Уже с течением времени они мне сказали, что я мог бы запросить и 25 процентов. Когда я это понял — расстроился.
— Обратились к телекомам, потому что они были понятнее и ближе?
— Итальянцы наработали в этой сфере хорошие связи, у них был список клиентов, и по очереди всех объехали. С кем-то удалось договориться, с кем-то — не очень. Из неудачного опыта — попытка купить акции одного из ямальских телекомов. Мы тогда прилетели с чемоданами денег и стали выкупать акции у трудового коллектива. К сожалению, эмитент «не выстрелил».
— А какая инвестиция была первой?
— Покупка акций «Хантымансийскокртелекома». Мы выкупили 5-процентный пакет у той же Italtel. За год с 1996-го по 1997-й вложения в 500 тысяч долларов превратились в 10 миллионов.
— То есть первый миллион заработали на этой сделке?
— Да. Деньги выводить не стал, оставил их в компании, поскольку решил, что надо развивать бизнес дальше. К тому же у нас появились частные клиенты, и мы все больше стали походить не на инвесткомпанию, а на брокерскую контору.
