— Ну а рядом с Красной площадью в отеле «Националь» был создан ресторан под вашим брендом — Maxim's, не правда ли?
— Не желаю об этом вспоминать. Говорят, что им владеют какие-то другие люди... Мой опыт сотрудничества с Россией вовсе не всегда был исключительно положительным.
— Мне рассказывали, что вы даже журнал одно время издавали в Москве. Чуть ли не совместно со Счетной палатой РФ или с какой-то другой казенной российской структурой...
— Он назывался «Контроль стиля», комментировать это издание я не хочу. Тем более что оно давно зачахло по не зависящим от меня причинам... Меня соблазнил на это начинание тогдашний главный редактор «Финансового контроля», журнала Счетной палаты. Впрочем, к этому я тоже не хотел бы возвращаться... Поймите: я — человек абсолютно независимый, за всю жизнь не взял ни у кого ни одного кредита. За мой риск в бизнесе отвечаю только я сам. Главное — не бояться совершать ошибки.
— Зачем вы купили замок маркиза Донасьена-Альфонса-Франсуа де Сада в Лакосте? Помню, лет двадцать назад я был в Провансе и видел развалины этой махины. Представляю, сколько денег вы вбухали на восстановление замка.
— Честно говоря, и сам не знаю, зачем я это сделал. Захотелось... Так порой покупают безделушку. Другое дело, что я быстро увлекся новым проектом: не только отремонтировал исторический замок, но и приобрел множество зданий вокруг, организовал в Лакосте фестиваль искусств, который идет уже одиннадцать лет. Мне свойственно увлекаться. Сейчас, например, после Дома-пузыря на Лазурном Берегу я занялся созданием Дома Солнца в Венеции.
— Так же, шутя, вы в восемьдесят первом приобрели и Maxim's — культовый ресторан на улице Руайяль в Париже? Его изысканность стала такой же мировой легендой, как и его цвета бордо навесы-маркизы над окнами.
— С Maxim's у меня связана презабавнейшая история. В 1946 году, едва приехав в Париж, я познакомился с Саша Гитри. Великий драматург и актер привел ко мне в салон на примерку Эльвиру Попеско. Легендарная актриса осталась так довольна платьем, которое я создал для нее, что пригласила меня в знак благодарности в Maxim's. Заказала все самое лучшее. Естественно, мы оказались в центре внимания зала — все смотрели на звезду кино, снимавшуюся у Ганса, Кристиана-Жака, Гитри... Мне же особенно понравилось незнакомое ранее рыбное блюдо, которое нам принесли в хрустальной вазочке, утопленной во льду. Я взял изящную ложечку, бывшую в вазочке, и с аппетитом принялся есть прямо из нее. Через некоторое время заметил, что наша беседа с Попеско сошла на нет. Актриса с восхищением, смешанным с ужасом, смотрела на меня своими огромными темными глазами: «Мой друг, знаете ли вы, сколько это стоит?!» Оказывается, это была русская черная икра. А я ее и в глаза раньше не видывал, не то чтобы пробовал!.. Подобного стыда я никогда в жизни больше не испытывал. Скажу вам по секрету: с тех самых пор к черной икре отношусь очень отрицательно... А лобное место моего давнишнего позора я на всякий случай приобрел. Признаюсь, всегда мечтал об этом. Maxim's такой же символ Франции, как Эйфелева башня и Елисейские Поля. После того как я вслед за остальными земными странниками уйду в мир иной, марка «Пьер Карден» растает в космосе, а бренд Maxim's, размноженный мной на всех континентах, останется в веках.
— Задумались о вечном? Уж не в связи с этим решили распроститься с созданной вами империей, продать ее?
— Не люблю слово «старость», предпочитаю просто — «продвинутый возраст». Я лишь песчинка в этом мире, и скоро меня не будет, несмотря на то что меня, первого кутюрье, принятого в Институт Франции, называют бессмертным. Вы знаете, о чем я больше всего жалею в мои без малого 90 лет? О том, что не сделал ребенка. Я любил потрясающих женщин. Пять лет мы жили как самые страстные любовники с Жанной Моро, одной из самых прекрасных и ярких женщин века. А моя любовь с Хироко, японской художницей, при одном виде которой люди падали на колени, ибо она была похожа на Мадонну!.. Словно Пигмалион, я создавал десятилетиями женскую красоту, а сам остался без наследника. Я единственный в мире кутюрье, которому на сто процентов принадлежит его славная марка. Мне, первому из дизайнеров, начавшему выпускать парфюм, полностью принадлежат семнадцать марок духов и одеколонов. Я — свободный электрон. Я уникален потому, что категорически независим. Но при этом мне некому оставить мир, который я сотворил... Да, у меня есть в Венеции прекрасный племянник Родриго, художник и архитектор. У меня масса милых родственников. Но ни один из них не обладает данными, необходимыми для сохранения созданного мной многопрофильного бизнеса. И основой моего состояния стали лицензии, давшие начало производству продукции в разных странах. Скажем, только в Китае у меня сегодня работают сорок лицензий.
