Здесь важно отметить очень характерное для африканцев явление: деление на возрастные классы в гораздо большей степени, нежели имущественное неравенство, определяло социальную стратификацию тех структур, в рамках которых они обычно жили. Играли свою роль также и замкнутые религиозные объединения типа мужских союзов, но еще большую – традиционные родовые связи. Эти последние отчетливо доминировали и тогда, когда возникали протогосударственные образования, а представители того или иного из семейных кланов данной общности оказывались во главе ее. Родственные связи при этом оказывались неизмеримо важнее личной воли правителя, власть которого, как правило, ограничивалась советом знатных (те же родственники по преимуществу) или влиянием старших, в том числе матери правителя.
Случалось, ситуация изменялась в пользу правителя, который стремился при этом опираться не на родню, а на преданных лично ему слуг и чиновников из числа, как правило, чужеземцев, включая рабов, т.е. людей неродственного происхождения. Аналогичным образом порой создавались и армии – из наемников и рабов. Но, во-первых, позволить себе такое мог далеко не каждый правитель, ибо для этого, помимо его воли, должны были существовать и благоприятные условия, в частности гарантированный источник доходов, не связанный с налогообложением своего народа (доходы от монополизированной правителем торговли, торговые пошлины от транзитной торговли, ресурсы рудников, наконец, работорговля). Во-вторых, это тоже было не слишком стабильным и надежным.
Дело в том, что каждый из возвышавшихся в том или ином прото– либо раннем государстве правителей не имел достаточной социальной опоры для укрепления своей власти. В глазах управлявшихся им соплеменников, продолжавших жить по традиционным нормам родовой общины, правитель был лишь верховным распорядителем общего достояния, причем действовавшим под строгим контролем и в соответствии с традиционной нормой. Правитель имел право на небольшой налог с общин, на трудовые повинности общинников (тоже не чрезмерные и, главное, санкционированные традицией), на дань с вассальных вождей. Но это давало ему не слишком много, хотя бы потому, что само экстенсивное хозяйство велось таким образом, что о больших запасах и тем более о кумуляции избытков в больших размерах по многим причинам говорить не приходилось. Экстенсивное сельское хозяйство могло дать весьма немного излишков, а внутренняя торговля практически почти не существовала: большинство африканцев жило в условиях натурального хозяйства. Выручали, как упоминалось, транзитная торговля, монополизированные правителями промыслы. Но это и было источником нестабильности власти, вынужденной опираться не столько на соответствующую организацию собственного общества, сколько на факторы внешние, весьма изменчивые и неопределенно действующие.
В сложившихся условиях практически не было материальной основы для процесса внутренней, внутригосударственной приватизации – того самого, который сыграл везде в мире решающую роль внутреннего толчка, определившего переход от ранней государственности к развитой. Да и как было сложиться слою частных собственников, если в государствах, о которых идет речь, не было ни товарно-денежных отношений, ни рынка, ни соответствующей инфраструктуры, а примитивная меновая торговля, вполне устраивавшая людей и отвечавшая потребностям местного населения, не могла лечь в основу сколько-нибудь значительного процесса приватизации и привести к появлению слоя не связанных с властью собственников. Более того, все те факторы, которые потенциально могли бы способствовать созданию упомянутого слоя и дать толчок процессу внутренней приватизации, в африканских условиях лежали и действовали как бы вне социума, на уровне транзитной торговли. Существовали ведь и торговые центры, и города, и большие отряды купцов-собственников, и огромная по объему торговля, но все это было чем-то внешним по отношению к традиционному африканскому социуму, который был лишь объектом, а не субъектом транзитной торговли. В эту торговлю включалась стоявшая над социумом власть, о чем уже упоминалось. Но это было прямо противоположным тому, о чем идет речь: правители, монополизировавшие торговлю, не были и не могли быть субъектами процесса внутренней приватизации. Они тоже оказывались вне социума, которым управляли.
