История Византийской империи. Эпоха смут - страница 47

, которому, по-видимому, угрожали притязания константинопольского патриарха, насколько они поддерживались императором, не может особенно интересовать нас, т. к. все основания, приводимые той и другой стороной в этом споре, находились в непримиримом противоречии, а римская точка зрения опиралась на то положение, что только апостол Петр и его преемники на римском престоле могли бы усвоить себе это наименование, и что незаконное применение этого титула к епископу Константинополя обозначает только желание присвоить себе монархическую власть в Церкви.

Несмотря на крайне горячую защиту своей точки зрения перед императором и восточными патриархами, в которых он думал найти союзников против константинопольского патриарха, в конце концов Григорий не выиграл спора с Иоанном IV Постником. При жизни последнего, не прерывая с ним официальных сношений, папа запретил только своему представителю в Константинополе служить литургии вместе с патриархом, а при преемнике Иоанна, патриархе Кириаке (595–606), отношения еще более обострились, так что некоторое время папа не посылал в Константинополь своего представителя.

Хотя спор о титуле не привел к разрыву между Римом и Константинополем, но значительно охладил отношения императора к папе. Это сказывалось не только в церковной политике, но отражалось на всем строе тогдашних государственных отношений. Деятельная роль, выпавшая на долю епископа Рима в переговорах с лангобардским королем, затронула экзарха, который и без того не мог равнодушно смотреть на политическую роль папы. В Равенне и Риме образовались враждебные политические течения, которые тем более вредили интересам империи, что они не составляли тайны для лангобардов. Король Агилульф, оставив пока Среднюю Италию, угрожал движением на юг и в 596 г. вместе с герцогами Сполето и Беневента действительно стал производить опустошения в Кампании и выражал намерение напасть на Сицилию и Корсику, где находились богатые патримонии римского престола и откуда папа получал самые важные материальные средства. Ввиду этого обстоятельства самые заветные желания папы заключались в установлении прочного соглашения с лангобардами, чего он и достиг при посредстве королевы Теоделинды в 598 и в 603 гг.

В самом начале VII в. сменились главные деятели изложенных выше событий. Константинопольская военная революция 602 г. сопровождалась трагической смертью царя Маврикия и вступлением на престол Фоки, который не разделял ревнивых опасений своего предшественника по отношению к римскому престолу; через два года сошел с мировой сцены папа Григорий, хотя и не достигнув осуществления своих притязаний, но приготовив для своих преемников необходимые для успеха средства. Письма папы Григория к Фоке, которыми он приветствовал совершившийся переворот, слишком характерны, чтобы вполне обойти их. «Слава в вышних Богу, — писал Григорий, — да веселятся небеса и да торжествует земля. Весь народ, доселе сильно удрученный, да возрадуется о ваших благорасположенных деяниях» [87]. И какая злая ирония могла продиктовать нижеследующие слова в том же письме: «Пусть каждый наслаждается свободой под ярмом твоей империи. Ибо в этом и состоит различие между властителями других народов и императорами, что первые господствуют над рабами, императоры же Римского государства повелевают свободными!» Можно думать, что к льстивым заявлениям не остался глух император Фока; в 607 г. он разрешил спорный вопрос о титуле в пользу преемника Григория Великого, папы Бонифация III. Декретом императора апостольский римский престол признан главой всех Церквей, и весьма вероятно, что тогда же патриарху запрещено было подписываться на официальных актах титулом Вселенский.

В VII в. в Италии начал складываться такой порядок вещей, при котором становилось возможным сожительство итальянцев с лангобардскими завоевателями, хотя византийское правительство не отказывалось от надежды на возвращение всей Италии под власть империи. Родственные связи, установившиеся посредством браков между лангобардскими королями и баварскими герцогами, позволили папам войти в непосредственные сношения с арианствующими лангобардами и влиять на их политику. Католичество стало делать успехи среди ариан, и в городах стали появляться католические епископы рядом с арианскими. Римские епископы не только приобретали нравственное влияние на всю Италию — лангобардскую и византийскую, но и скрепляли своим авторитетом два враждебные элемента — победителей и побежденных. В то время как церковная власть постепенно делала прочные завоевания в стране, императорское правительство, действовавшее через своих представителей в Италии, экзархов Равенны, рядом политических ошибок вызвало полное охлаждение итальянцев к Византии. Главный интерес изучения лангобардской и греческой Италии в эту эпоху сосредоточивается на выяснении двух положений: каким путем постепенно эмансипируется епископ Рима от власти императора и какими средствами он надеялся вести борьбу с представителем его авторитета — экзархом, и, с другой стороны, какие условия вызвали падение византийского влияния в Италии, несмотря на то что политические обстоятельства должны были бы скреплять Италию с Константинополем, т. к. Южная Италия подверглась иммиграции со стороны греческого элемента.