Желая воспользоваться произведенным впечатлением, патрикий Вон отправил в аварский стан посольство с предложением выдачи дани, как это было условлено самим Ираклием, но каган дерзко настаивал на требовании, чтобы жители Константинополя вышли из города, предоставив аварам все свои богатства. Кроме того, каган хвалился, что он может угрожать городу одновременно и с суши и с моря. Для этой цели могли служить ему подвластные ему славяне, жившие по берегам Средиземного моря и на островах, которые владели уже морскими знаниями и были опытными моряками. У кагана, таким образом, в распоряжении мог оказаться флот, который должен был поддерживать сношения между азиатским и европейским берегами, между персами и аваро-славянами. Правда, славянские лодки во всем уступали большим и тяжелым судам византийского флота, стоявшего как в константинопольских, так и в других гаванях, но каган мог воспользоваться своими лодками одновременно со стороны Золотого Рога и вообще мог затруднить морские сношения столицы с провинциями. Это положение дела хорошо рисуется в переговорах, происходивших в первых числах августа. В лагерь аварский представились патрикий Георгий и Афанасий, логофет Феодосий, синкелл Феодор и другие лица и пытались привести кагана к более умеренным требованиям. К своему крайнему изумлению, византийские послы увидели здесь посланцев персидского полководца Сарвараза (Шахбараза), стоявшего на азиатской стороне Босфора. Каган сказал: «Вот персы предлагают послать мне три тысячи воинов; итак, если хотите, пусть каждый возьмет с собой одежду и рубашку и идет к Сарваразу: он мне друг и вас не обидит! Но город и имущество ваше принадлежит мне, а спасения вам нет, разве обратитесь в рыб и уйдете морем, или в птиц и улетите на небо. Нет вам помощи ни от царя, ни от войска его». После таких заявлений византийскому посольству не оставалось ничего другого, как уйти обратно в Константинополь.
Между тем каган приказал славянам начать действия на своих судах; ближайшая его цель была установить правильные сношения с противоположным берегом и перевезти персов в свой стан. Но предприятие его потерпело полное крушение. С одной стороны, греки перехватили персидское посольство, переправлявшееся с европейского берега на азиатский, с другой — против славянских мелких судов высланы были большие суда византийского флота, которые без труда потопили славянских матросов и уничтожили их флотилию. Таким образом, несмотря на большие военные средства и исключительно благоприятные условия, каган не мог достигнуть преследуемой цели, между тем приближение осени и недостаток съестных припасов в опустошенной кругом стране побуждали его спешить с окончанием похода. Чтобы задержать колебавшихся в верности славян и дать войску надежду на получение добычи, он сделал еще попытку ворваться в город со стороны Золотого Рога и церкви Влахернской Богоматери, где построена магистром Воном Ираклиева стена для ограждения образовавшегося здесь за старой стеной Феодосия нового квартала. Для осуществления задуманного плана считалось полезным содействие славянских матросов, которые были посажены на свои легкие суда и переведены в самое устье Золотого Рога, — в местность, где были мост и церковь св. Каллиника и куда не мог проникнуть византийский флот. Эта часть сухопутных укреплений представляла, по-видимому, наиболее слабое место, в особенности если бы неприятелю удалось одновременно напасть с двух сторон. Но патрикий Вон предупредил выполнение этого смелого предприятия благовременными мерами. Именно: он расставил византийские суда по всей длине Рога от нынешнего Айван-сарая до квартала Касим-паша и приказал в ночь на 4 августа, когда авары назначили ночное нападение на город, зажечь костры в местности Влахернского квартала. Это было, по-видимому, условным знаком для славян к началу одновременного нападения на город. Но костры были зажжены с целью завлечь славян в засаду, и здесь нашли себе смерть те, которые спаслись от меча моряков, нанесших сильное поражение славянам.
Эта победа имела решительное значение в истории знаменитой аварско-славянской осады Константинополя. Она окончательно разбила надежды кагана и произвела тяжелое впечатление на союзников, которые начали поспешное отступление из аварского лагеря. Как необходимое следствие этого нужно рассматривать немедленное отступление всего аварского войска от Константинополя и начавшееся с тех пор ослабление могущества кагана. Хотя он приказал передать регентам, что скоро вернется и отомстит за причиненные ему обиды, но фактически понимал все значение своей неудачи и опустошением окрестностей города, а равно уничтожением военного запаса отнимал у себя возможность возвратиться сюда, по крайней мере, в близком будущем. К тому же времени до Константинополя дошли известия о приближении отряда, предводительствуемого братом императора Феодором. Византия праздновала освобождение от неминуемой беды молебным пением Богоматери, помощи которой приписывалось по общему убеждению спасение города.
