За двадцать лет, минувшие после всемирной выставки, динамичное развитие городов, вызванное отчасти тем оборудованием, которое было на ней показано, отразилось и на деревне. Большие затраты на удобрения и дренаж почвы, новые строения и машинное оборудование, например косилки и молотилки, а также шоссе, связавшие фермы с железными дорогами, – все то, что называлось «интенсивным земледелием», опровергало утверждение, что свобода торговли означает конец деревенскому существованию. Произошла серьезная модернизация сельского хозяйства, причем во всех отношениях, включая мораль. Возникли даже сомнения, останется ли деревня оплотом традиционной религии, поскольку многие там обратились к нонконформизму, а некоторые даже к материализму.
Новое поколение сельских жителей, энергичное и напористое перехватило те доходы, на которые ранее сонно и размеренно жило деревенское общество, описанное Энтони Троллопом в романах о Барсетшире. В 1868 г. 80% всех продуктов питания, потребляемых в Соединенном Королевстве, по-прежнему производилось в Британии. Однако несмотря на интенсивное земледелие, многие сельские районы, особенно в Ирландии и Шотландии, оставались катастрофически недокапитализированными. Соха и ручная веялка все еще служили обычными орудиями труда на севере и западе горной Шотландии даже в начале XX в.
В 70-х гг. XIX в. случилось несколько неурожаев подряд. Ситуация усугубилась в результате освоения североамериканских прерий; доставка продовольствия из этого региона, а также шерсти из других заморских территорий стала быстрой и дешевой, что привело к «великой депрессии». Только производство молока, сена и соломы выдерживало зарубежную конкуренцию. Особенно значительно упали цены на зерно – основной продукт восточной части страны. Однако фермеры, особенно мелкие, не сумели быстро понять, что это не временные изменения, и не перестроились на удовлетворение возросшего спроса на молочные продукты. Животноводческий Запад страны меньше пострадал во время кризиса.
По мере роста городов значение сельского хозяйства в экономике уменьшилось, и кризис ускорил этот процесс: 1851 г. на долю сельского хозяйства приходилось 20,3% национального дохода, а в 1901 г. – всего 6,4%. Основную часть продовольствия и сельскохозяйственного сырья, например шерсти, Британия импортировала – факт, имевший большое стратегическое значение. Требования защитить сельское хозяйство не получили широкой поддержки даже внутри партии тори – во всяком случае, не до такой степени, чтобы внести изменения в фискальную систему фритреда. Некоторые либеральные сторонники земельной реформы, для которых протекционизм был исключен в принципе, считали небольшие землевладения решением проблемы (кампания 1885 г. проходила под лозунгом «три акра и корова»). Комиссия по мелким фермам для Шотландского нагорья (1886) созданная специально, чтобы объединить мелких арендаторов и освободить их от вмешательства лендлордов, оказалась единственным заметным достижением в этой области, хотя и весьма значимым по своим результатам, как показали дальнейшие события.
Более высокая оплата труда в городах за меньший рабочий день, механизация сельского хозяйства в 50-60-х годах, депрессия в последней четверти XIX в. – все это привело к значительному сокращению численности населения в деревнях. Великий исход направлялся в шотландские и английские города, в угледобывающие районы (особенно в Уэльс), в колонии и в армию. В период между 1861 и 1901 гг. количество работников-мужчин в сельской местности сократилось более чем на 40%. Число переселившихся в города женщин оказалось ниже, поскольку им не так просто было найти там занятие. За счет этого образовался значительный дисбаланс между мужской и женской частями населением, хотя многие незамужние женщины тоже шли работать в города домашней прислугой, в чем им помогали такие агентства по занятости, как Общество взаимопомощи для девушек.
Деревня чувствовала себя деморализованной и забытой, но принимала свою судьбу с равнодушием, свойственным любому обществу, находящемуся в состоянии упадка. Романы Томаса Харди были созданы именно в период между 1872-1896 гг., т.е. как раз во время депрессии в сельском хозяйстве. Они с удивительной точностью передают ощущение беспомощности деревенского общества перед далекими и неподвластными ему силами, управляющими судьбами всех обитателей села. Хотя Харди рассказывал в исторических по форме романах о деревенских традициях и обычаях, которых уже не существовало, его сочинения звучали вполне современно. Торговец зерном Майкл Хенчард, герой романа «Мэр Кестербриджа», разорился, потому что не сумел приспособиться к новым методам торговли. Вот как Харди описывает его состояние в момент финансового банкротства: «Размышляя, он все более приходил к заключению, что против него работает какая-то сила». Все романы уэссекского цикла описывают «всеобщую драму страдания» как распад цивилизации. В 1895 г. Харди, говоря о своих романах, так характеризовал происходящее: «Корень зла заключается в том, что крестьянина, постоянного жителя деревни, бывшего хранителем местных традиций и нравов, сменил более или менее временный наемный работник, что нарушило непрерывное течение местной истории, сыграв роковую роль в деле сохранения легенд, фольклора, традиционных межсоциальных отношений и ни на кого не похожих личностей. Для всего этого нужно, чтобы люди поколение за поколением были привязаны к земле на одном и том же месте». К счастью, такие фольклористы, собиратели народных песен и танцев, как Сесил Шарп и Марджори Кеннеди-Фрейзер, записали и сохранили для нас некоторую часть наследия деревенской жизни Британии, прежде чем она исчезла без следа.
