- Хатак - эй! - позвал я его и когда он
сфокусировал на мне свой взгляд, сделал несколько рубящих махов рукой - Руби,
руби!
Дед ловко подсек лозинку, посмотрел на
срез, потом на лезвие - О-о-о-о!!!! - выдал он заключение. И пошло - удар,
исследование результата - О-о-о! Я же стал разделывать ножом рыбу на куски, тут
же нанизывая их на очищенные лозинки. Потом мы переносили все к костру поближе.
Молодой весьма удивился, когда увидел столько рыбы, но это ни сколько не
помешало ему быстро мотнутся вглубь ниши и притащить большой, тонкий, и очень
ровный камень, который он стал пристраивать над углями. Вот вам и первобытная
сковородка, и судя по следам, пользовались ей не раз.
Также, с большой сноровкой, он стал
прилаживать над углями прутики с рыбой, и уже вскоре в вечернем воздухе поплыл
дразнящий аромат жареного. Не успела приготовиться первая партия, как вернулись
охотники, с недовольными и уставшими лицами. За все это время они смогли добыть
лишь пару птичек с куропатку размером, да одного большого суслика. Этого было
мало на такую ораву голодных мужиков, и они это прекрасно понимали, а тут такой
приятный сюрприз. Лица их сразу посветлели, на них появились улыбки. Охотники
оживленно загомонили, видать выясняли у деда подробности, откуда такое
богатство. Дед тыкал в меня пальцем, часто употреблял слова: Петр, гуг, шаам,
ого, короче - разворачивал перед слушателями красочное полотно эпической
рыбалки. Потом Хатак начал представлять имена остальных охотников. Честно
говоря, набор звуков которые должны были что-то значить сразу запомнить я даже
не пытался. Про себя я их оставил как: Молодой, Первый и Второй, и Раненый. Ну,
а я был представлен как шаам Канам, то есть, шаман Петр.
А тут и рыба прожарилась, народ подсел
костру и дружно навалился на подрумяненные, истекающие соком куски. Мужики
расслабились, они перебрасывались фразами, смеялись, глаза их лучились
довольством. Еще сегодня днем они вполне могли стать пищей для гиен. Но они
победили, они целы, они сыты, они живы.
Когда ели рыбу произошло одно очень
значимое событие. Дело в том, что в то время как охотники хватали горячие куски
рыбы, не сильно заботясь, чтобы они прожарились получше, рвали руками и с
большим удовольствием закидывали их себе в рот, я поступал как культурный
человек. Дожидался пока рыбка пропечется, разламывал аккуратно, дул, не спеша
пережевывал, чем явно веселил остальных. А еще я посыпал кусочки солью, беря ее
маленькими щепотками из небольшой солонки, которую я носил с собой. Охотники с
любопытством поглядывали на это, но помалкивали, и лишь ближе к концу трапезы,
когда эти проглоты почти все сожрали, Хатак, как самый авторитетный, осмелился
и протянув руку попросил.
- Та ме - "дай мне"
Ну я и сыпанул жменьку, думал он как и я,
по чуть-чуть посыпать будет, а он возьми да и закинь все сразу в рот. Пару
секунд он еще крепился, а потом начал плеваться, тереть язык, рожи корчить.
Остальные аж напугались. Дальше последовал, как приблизительно я перевел,
следующий диалог.
- Что? Что случилось, Хатак? - загомонили
охотники.
- Шаман Петр ест горький камень! Он дал
мне тоже попробовать - ужас! - трет язык Хатак.
- Шаман Петр ест горький камень! Почему?
Зачем? - удивляются охотники.
- Потому что Петр - это и значит -
камень. Может горький камень - это камень его силы? Значит правильно его нужно
называть Горький Камень - предполагает Ходок.
- Да, да - соглашаются остальные - точно,
шаман Горький Камень, да!
- Не просто шаман Горький Камень, тупицы,
где вы видели, как другие шаманы достают огонь из руки и едят горький камень?
Он - Большой шаман Горький Камень.
-
Да, да - трясут бородами остальные - точно, Большой шаман Горький Камень.
Ну, конечно не один в один, но что-то
подобное точно говорили. И стех пор я и стал Магут шаам Хори Каман. Но не этот,
по сути, комичный момент был важным, а то, что последовало дальше. Поднявшись,
Хатак быстро сходил и принес одну из котомок. Развязав горловину мешка, он
раскрыл его и пододвинул ко мне - Зрит - "смотри".
