- Шаам - улыбаясь и прикладывая руку к
сердцу проговорил молодой охотник - Боси шаам, боси. Дед тут же потащил меня к
лежащему бессознательному телу. Откинув шкуру, он просительно заглядывал мне в
глаза
- Э? Шаам э?
Передо мной лежал обнаженный, только
обувь на ногах, парень лет двадцати пяти. Через всю грудь шли три глубокие, вывернутые,
покрасневшие раны. Еще две поменьше были на бедре. И там и там раны были
присыпаны каким-то порошком. Растительный антисептик? У парня явно была высокая
температура. Раны надо было чистить и штопать. Я ни чем не мог ему сейчас
помочь. Если только дать какой нибудь антибиотик, когда он придет в себя.
- Нет дед - я покачал головой - здесь я
бессилен.
- Нан, нан шаам!
- Нет.
Дед опустил голову и тяжело вздохнув,
накрыл больного шкурой. Старый, пожил на свете и наверно понимал предел
возможностей шаманов. Видать с реальными чудесами у местных специалистов бубна
и зажигательных танцев не очень.
Потом, между дедом и двумя старшими
охотниками разгорелась бурная дискуссия, в которой молодой благоразумно не
участвовал. Судя по жестикуляции и время от времени проскакивающим словам,
смысл которых я, кажется, понимал, охотники собрались сходить за добычей и дед
был не против но, он сильно был против того, чтобы они совались в степь, куда
те, как я понял, как раз и собрались. Впрочем, пререкались они не долго, деду
скоро это надоело и он энергичным жестом руки и не менее энергичным словом -
прям родным, русским повеяло, отправил охотников вдоль реки вниз по течению.
Вообще-то и мне тоже надо внести свой вклад в, так сказать, "общий котел".
Своей пайкой я пока светить не буду, а пойду проверенным путем. Достав из ранца
закидушку, я направился к реке, благо до нее тут рукой подать. Дед молча
последовал за мной, а пацан остался за кострового.
Когда мы подошли к берегу, стайки уток и
немногочисленные гуси неспешно отгребли подальше от нас, к центру реки. Дед
проводил их пристальным взглядом, да уж не с его копьем на такую дичь ходить.
Найдя удобное местечко и привязав блесну, отработанным движением закинул ее
подальше. Рывок, рывок, потяжка - пусто. Еще заброс, рывок, рывок - есть!
Небольшая щучка у меня в руках.
- Ого! - воскликнул дед. Ясно, что такой
способ ловли он видит впервые.
- А то! - согласился я - Сам до сих пор к
такому привыкнуть не могу.
Дальше все по алгоритму, блесну снять,
тройник, грузило поставить, щуку режем на куски, нанизываем и в воду. Дед
внимательно следил за всеми моими действиями но, молчал и под руку не лез.
Закинув снасть, я удовлетворенно потер руки и уселся на камень. Подождем.
- Ну что-ж, пока суть да дело, давай-ка
дед, мы с тобой пообщаемся, ибо чувствую я непреодолимую тягу к изучению вашего
языка. Начнем с простого - и стукнув себе в грудь произнес - Я Петр! И ткнул
пальцем в деда - Э? Мол, я Петр, а ты?
Ха, да уж, это тебе не киношный абориген,
который в умильном идиотизме повторяет произнесенное, Большим Белым Братом, как
попугай. Дед прекрасно все понял.
- Ых Хатак!
- Ых, я так понимаю, это - я, а Хатак
имя. Хатак, Хатак - я потыкал в него рукой.
- Так, так - Хатак - и он изобразил
пальцами идущие ноги - Хатак. Петр, э?
- Ба-а, дед, да ты - Ходок. Неужто по
бабам?
- Э, Петр?
- Петр - я поискал глазами и поднял
небольшой камень - Петр!
- Петр - канам? - указывая на камень,
уточнил дед.
- Так, так - закивал я головой.
Тут наша содержательная беседа была
прервана поклевкой. После недолгой но, напряженной борьбы я вытянул на берег
сомика килограмма на три.
- Ого! - опять воскликнул дед - Гуг,
Петр, гуг!
- Гуг, Хатак, гуг - я нанизал новый кусок
и размахнувшись запустил снасть в воду - И надеюсь, будет еще лучше.
Так, общаясь и вытаскивая время от
времени сомиков, мы просидели почти до вечера. Солнце уже сильно опустилось к
горизонту, предвещая скорые сумерки и я решил, что семи сомиков, каждый
примерно по три кг., для пяти человек достаточно. Даже если ушедшие охотники
вернутся ни с чем. Подойдя к лозиннику, я достал топорик и срубил несколько
штук под внимательным взглядом Хатака, а потом протянул топорик ему и предложил
продолжить. Взяв в руки топорик, Хатак долго изучал лезвие, пробовал на
остроту, бил заскорузлым ногтем и внимательно слушал раздававшийся звук, даже
лизнул, короче, дед ушел в созерцание.
