На первоначальную связь этой проституции с религиозной указывает тот факт, что исчезнувший теперь большей частью культ фаллоса, по Шеделю,[259] сохранился еще в «Иукаку», в кварталах. проституток. Своеобразное, известное[260] еще в 17 веке учреждение особых бордельных кварталов «Ioshiwara» также, быть может, указывает на бывшую некогда связь с каким-нибудь храмом, вокруг которого затем сгруппировались, как в Греции, публичные дома, или из которого они развились. Так, нынешний Ioshiwara в Токио заложен был поблизости от храма Асакуза.[261] Уже в 1605 г. все публичные дома в старом Иедо (Токио) учреждены были против храма Moto-Seigwanju.[262] Нынешний «иошивара», основанный в 1617 г., как уже упомянуто, опирался на Асакуза-ии, храм Асакузы. Именно по божествам, с которыми они связаны, различают кварталы «Moto-Ioshiwara» и «Asakusa-Ioshiwara».[263] Так как синтоизм, главная японская религия, представляет типичную первобытную религию, то связь между проституцией и религиозным культом понятна само собой. Как божество проституции, почитают, по-видимому, прежде всего Inari, лисицу. Это, вероятно, и есть та богиня, которую Замер[264] называет аналогичной коринфской Венере. Он сообщает, что в храме этой японской Афродиты проституируются с верующими более 600 проституток, и что всегда есть желающие, предлагающие молодых девушек для этой службы. Кроме того, как сообщает уже Кемпфер, женщины – члены нищенских орденов обыкновенно также занимаются проституцией.[265] По словам Тресмен-Тремолъера,[266] жрецы и посетители храма Асакуза пользовались славой не очень строгой нравственности. Окрестности его богаты театрами и гостиницами с вежливыми и веселыми прислужницами, желающими пользоваться расположением проезжих. Вот почему «долина счастья» (Joshiwara) отдана под защиту именно этого храма.
Как мы уже упоминали выше, настоящим бордельным божеством является, по-видимому, в Японии Инари, лисица. При входе в квартал Joshiwara ему поставлен храм. Прежде хозяева борделей устраивали здесь многочисленные небольшие алтари. Благочестивые и весьма суеверные служители их ревностно заботились об их сохранении. Среди «ками», т. е. богов первоначальной религии шинто существует два, расположенных к куртизанкам божества: богиня Бентен и бог Инари (или лисица), который бывает то мужского, то женского рода. Бентен не играет такой большой роли, как Инари, который и есть собственно настоящее божество проституток. Тресмен-Тремолъер более детально описывает характер культа обоих.[267] В образе красивой девушки Инани соблазняет мужчин и держит их сердца в магических цепях. Она околдовывает их семьи, не дает их детям вступать в брак, так что они населяют «иошивара», покровительствует проституткам. Вот почему честные женщины предместья называют куртизанок «лисицами».
В Китае, где проституция чрезвычайно распространена, как говорят, никогда не было религиозной проституции. Факт этот, решительно подчеркиваемый Шлегелем,[268] объясняется, по Вильяму, особенностями китайской религии. Китайское идолопоклонство не знает обоготворения чувственности, богов половой любви, как Венера или Лакшми, не знает храмовой проституции, как проституция в честь Милитты или храмовых проституток, как в Индии или Коринфе. Религиозные представления китайцев о мужском и женском начале (Инь и Ян) никогда не приводили к культу, аналогичному индийскому культу Лингам и Иони. Китайская мифология содержит также очень мало любовных похождений богов.
Напротив, буддийские монастыри, в особенности в южном Китае, представляют, по словам Хук и Габет,[269] убежища проституции.
Женщина «бонза», стригущая свои волосы, не ограничивается одним только зданием монастыря, а чаще показывается на улицах. Никто из тех, кто дорожит своей репутацией, не переступает порога этих монастырей.
Другое сообщение, сделанное Ле-Контом,[270] по-видимому, также доказывает факт существования в Китае религиозной проституции, оспариваемый таким знатоком, как Шлегель, – или по крайней мере факт существования половых сношений по религиозным мотивам. При осмотре одного монастыря близ Фучей-фу китайская полиция нашла там несколько женщин, которых монахи завлекли в монастырь и которые на глазах Фо были помилованы.
