Как читает папа газетные материалы, содержание которых так напоминает ему процесс Бухарина перед его собственным арестом в 1938-м? Он внимательно вчитывается в газетные строчки, где клеймят Трайчо Костова, преданного коммуниста, – папе ли это не знать? Ведь он пересекался с Трайчо Костовым в 1927 году в софийской тюрьме. Ждет ли папа ареста? Все может случиться. Ведь арестовали же Живкова, отца Нади, девочки из нашей школы, приехавшего, как и папа, из СССР. Арестовали вместе или вслед за Трайчо Костовым.
Отца Нади Живковой… Уже теперь, недавно, я узнала, что он тоже прошел через папин канал в двадцатые годы. Доходили слухи, что мать Нади Живковой просила о помощи Иру Червенкову, может, и ее мать, Елену Димитрову, а может – и самого Червенкова… Отец Нади, Живков, оставался в тюрьме. Не знаю, когда это произошло, но его выпустили.
Теперь я многое знаю о том процессе: Трайчо Костов сломался на четвертом месяце и подписал протокол допроса. «Процесс № 1891/1949 против изменников Родины, шпионов и саботажников группы Трайчо Костова» проходил с 7 по 14 декабря 1949 года в Софии в Большом зале Центрального Дома Народной Армии. В зале, конечно, и Георгий Дамянов, и Вылко Червенков, и Василий Коларов. Нет только Димитрова. Димитров скончался в Москве спустя две недели после ареста Трайчо Костова[22]. Процесс открытый, показательный, в зале много иностранных журналистов. Заседание суда транслируется по радио.
– Я признаю себя виновным в националистическом уклоне в отношении Советского Союза, которое заслуживает самого сурового осуждения, – начал Трайчо Костов. – Я не признаю себя виновным в том, что капитулировал перед фашистской полицией, в том, что я был завербован английской секретной службой, и в заговорщической деятельности вместе с кликой Тито. Я не подтверждаю эти показания, сделанные во время предварительного следствия.
Он продолжает отказываться от одного пункта обвинения за другим. Идет трансляция. Председатель суда прерывает выступление Костова. Его выводят из зала заседания и продолжают оглашать протокол признаний, выбитых из Костова в тюрьме госбезопасности. 14 декабря 1949 года одиннадцати обвиняемым было предоставлено последнее слово.
– В своем последнем слове перед глубокоуважаемым судом, – сказал Трайчо Костов, – я считаю своим сознательным долгом заявить суду и тем самым и болгарской общественности, что я никогда не находился на службе английских шпионских служб, никогда не участвовал в заговорщических планах Тито и его клики, что всегда испытывал к Советскому Союзу уважение и почтение.
Костова прерывают, и охрана силой усаживает его на скамью подсудимых. Оглашают приговор – «смертная казнь через повешение».
И вот по прошествии полувека я читаю, что в ночь перед казнью к Трайчо Костову в камеру спускается Червенков и говорит: «Болгарские и советские товарищи знают, что ты не можешь быть ни шпионом, ни преступником. Но я апеллирую к твоей верности коммунистической партии и предлагаю отозвать свой отказ: позорный приговор послужит только международному рабочему движению, а жизнь тебе будет сохранена». И на следующий день в газетах появляется факсимиле Трайчо Костова: «Прошение о помиловании в Президиум Национального Собрания. Я признаю все обвинения, выдвинутые против меня судом, и подтверждаю целиком и полностью свои показания, сделанные во время предварительного следствия… Я искренне сожалею о своем поведении, которое можно объяснить только крайним нервным напряжением, и прошу Вас… отменить вынесенный мне приговор и заменить его пожизненным строгим тюремным заключением».
На следующий день, 16 декабря 1949 года, Президиум отклонил прошение Костова о помиловании как необоснованное. Приговор был приведен в исполнение в этот же вечер.
Недавно я прочитала у Солженицына в «Круге первом» такие слова про Трайчо Костова, которые автор вложил в уста Сталина:
«…В морду Трайчо Костова, в окровавленную морду… Они все троцкисты, но как маскировались! Куна хоть расшлепали в 37-м, а Костов еще десять дней тому назад поносил социалистический суд. Сколько удачных процессов, каких врагов заставляли топтать самих себя, и такой срыв в процессе Костова! Позор на весь мир! Какая подлая изворотливость! Обмануть опытное следствие, ползать в ногах, – а на публичном заседании ото всего отказаться!.. При иностранных корреспондентах! Где же порядочность? Где партийная совесть? Где же пролетарская солидарность? Жаловаться империалистам! Ну, хорошо. Ты не виноват, – но умри так, чтобы была польза коммунизму».
