3 июля 2000 г. 19:50
Дома было непривычно тихо, хотя дети были и одни — Лена в последний раз ушла по магазинам. Никто не шумел и не ссорился из-за домашнего компьютера.
Олег не стал раздеваться.
— Ребятишки, — позвал он с порога. — Надо бы к бабушке сходить. Попрощаться.
— Конечно надо, — хором согласились они и быстро и послушно оделись — без обычной толкотни в коридоре и шума.
Также молча прошли по улице те пятьсот метров, что отделяли их от бабушкиного дома, ощущая какую-то необъяснимую неловкость.
И выйдя из лифта дети вопреки обыкновению не стали толкаться возле бабушкиной двери, споря, кто первый позвонит, а встали тихо, оставляя право нажать на звонок ему.
Открыла мать. Неловко улыбнувшись, посторонилась.
— Ну здравствуйте, путешественники, — сказала она. — Проходите.
Все также тихо, словно провинились в чем-то, они вошли и неторопливо и все также молча разделись.
Бабушка тоже молча стояла в прихожей и старалась улыбаться, с трудом сдерживая слезы.
— Ну что, сегодня значит улетаете? — спросила она.
— Ну да, — кивнул Сережа.
— А как же мы? Мы ведь будем скучать по вас? — спросила Мария Ивановна и голос ее дрогнул.
— Бабушка! — всплеснула руками Алена. — Ну что ты? Мы же будем приезжать к вам в гости! Да и вы к нам тоже!
Молча, словно на поминках, прошли на кухню, где уже был празднично накрыт стол. Все также в полной тишине расселись.
Марья Ивановна достала бутылку вина собственного изготовления.
— Ну, наливай, что ли, — сказала она сыну. — И детям своим тоже, большие ведь уже.
Олег налил всем помаленьку. И детям — меньше всех — только на донышке.
Бабушка подняла свой бокал.
— За то, чтобы у вас все было хорошо, — сказала она, тоскливо глядя на внуков. Ребятишки же сидели не шелохнувшись, хмуро уставившись в свои тарелки. — И чтобы нас не забывали, и помнили нас, и… — Марья Ивановна сбилась, вытирая навернувшиеся слезы, а дети наперебой забубнили — ну конечно будем помнить, ну что ты, бабушка, не переживай…
— Чтобы долетели нормально, — решительно сказал Олег, перебивая возникшую слезливую ситуацию и повторно чокаясь со всеми остальными бокалами. — А там жизнь покажет.
Выпили. Взрослые — до дна, дети — чуть губы смочили.
И дальше неловко ели всякие бабушкины вкусности (заяц, тушеный в вине, слабосоленый кижуч собственного приготовления, море салатов и многое другое), изредка перебрасываясь парой незначительных слов сухими деревянными голосами.
Наконец ужин закончился и дети, поблагодарив, с облегчением вышли из-за стола и ушли в комнату. Включили телевизор.
Олег и Марья Ивановна остались на кухне вдвоем.
Некоторое время сидели молча, не зная с чего начать разговор. Олегу так вообще говорить ни о чем не хотелось.
— А я ведь догадывалась об этом уже давно, — нарушила мать неловкую тишину.
— О чем?
— О том что они уедут..
— И с чего ты это взяла?
— Да как-то Сережа зашел с друзьями, сидели вот так же на кухне, я их угощала, зашел что-то разговор о загранице. И тут Артем и проговорился — мол, Сергей, тебе то что, ты и так скоро все это увидишь. Загранпаспорт то уже готов? А Сергей смутился и как-то быстро все это замял. А тебе они ничего не рассказывали?
