«Можно подумать, он нарочно лошадь придерживает», — подумала Павлина.
Она посмотрела на Танассиса, и сердце ее сжалось. Юноша выглядел великолепно: светлые, кудрявые, очень густые волосы создавали чудесный контраст со смуглой кожей лица. Голубая майка без рукавов открывала потрясающе развитые плечи, крепкие и широкие, с шелковистой золотистой кожей. Борьба с лошадью требовала усилий, благодаря чему ясно обозначились мощные, выпуклые мускулы. На предплечьях от напряжения выступили вены, подчеркивающие всю силу рук молодого человека.
«Да пошел ты к черту», — подумала Павлина.
Это случилось августовским вечером, шесть лет тому назад. Яркое солнце палило весь день без перерыва. В десять часов было по-прежнему нечем дышать. Их четверо, они играют в футбол на площади Посейдона. Извозчик Яннис, сын Гикаса Теодорис, который зимой работает в той же столярной мастерской, что и Арис, и, конечно, Танассис с Арисом. Торсы мальчиков обнажены. Четыре майки брошены на землю, обозначая ворота. Но как отметить высоту ворот, когда играешь в футбол на улице? Мяч, посланный Танассисом, летит очень высоко.
— Выше ворот, да? — спрашивает Теодорис.
— Да, вот насколько! — показывает Арис. — Настоящая свечка.
— Это гол! — вопит Танассис.
Он устал, весь красный, запыхавшийся. Он ищет глазами взгляд Янниса и Теодориса. Поддержки нет. Тогда он бросает:
— Для тех, кто играет честно, конечно!
Арис бросается на него.
— Ну-ка, повтори!
Через долю секунды мальчики сходятся в рукопашной. Арис мал ростом, тонок и очень мускулист, но ловок и стремителен! Настоящий уж. Танассис высок, могуч, слегка неповоротлив, наделен недюжинной силой. Каждый не на шутку обижен на соперника. Они хватают, давят, стискивают друг друга, вкладывая в удары всю свою силу и ярость. Яннис и Теодорис растеряны. Они не понимают, что происходит.
Сначала берет верх Танассис. Он прижимает Ариса животом к земле, садится ему на спину и наваливается всем телом. Арис резко изгибается, ему удается вывернуться, и он одним прыжком встает на ноги. Схватив обидчика за руки, проводит подсечку. Тот падает наземь. Теперь Арис имеет преимущество, а Танассис лежит на спине. Арис изо всех сил старается удержать поверженного на лопатках, а тот, взяв соперника в клещи, прижимает его к себе до хруста в костях. Мальчики покрылись потом, задыхаются, они слились в одно целое… Как вдруг обмениваются удивленными, пристальными взглядами, и вся ярость их куда-то исчезает. Арис отводит глаза. Танассис разжимает руки, мальчики молча поднимаются, полуодетые, взволнованные.
Спустя несколько дней, направляясь по дороге вдоль берега моря к Старому Порту, Танассис говорит Арису:
— Если хочешь, мы могли бы иногда заниматься борьбой. Это очень красивый вид спорта. — Он произносит это, глядя на море.
— Если хочешь, — отвечает Арис, дрожа всем телом.
— В стороне Кунупитцы есть довольно плоская площадка, покрытая травой. Там будет удобнее.
— Хорошо.
— И там никогда никого нет, — добавляет Танассис.
Арис ничего не отвечает.
Они приходят туда через два дня.
— Начнем, — говорит Танассис.
И обнажает торс. Арис дрожит, глядя, как тот раздевается. Танассис бросает майку на землю. Арис в свою очередь снимает майку и бросает ее на майку Танассиса.
Они начинают бороться, но в глазах у обоих уже нет того дикого бешенства, которое охватило их на площади Посейдона. В их движениях больше силы, больше осмотрительности. Они внимательны, осторожны, стараются брать на захват и бросать противника, не нанося друг другу повреждений.
Через несколько минут Арис чувствует, что у него началась эрекция. Он находит возможность зажать в клещи ногу Танассиса. Обхватив ее изо всех сил коленями, он прижимается к бедру противника членом. Танассис понимает, что происходит, начинает двигать бедром взад-вперед, сначала медленно, потом все быстрее, до тех пор, пока на его кожу не начинают извергаться струи семени.
Они не произносят ни слова и держат друг друга в объятиях, пока дыхание Ариса не успокаивается. Потом встают и молча возвращаются в Даппию.
С тех пор они ходят в Кунупитцу каждый день, становятся все смелее, открывают новые позы, делают вещи все более и более рискованные. Они познают наслаждение прикосновений к лицу, телу, члену друга, сначала руками, потом губами.
