— Вон он! — дрожа от вполне понятного возбуждения, сказал Эдуард. — Действуй. — Это тот фраер в белой дубленке? — пьяно икнув, переспросил Востряков.
— Да, да, он, иди же скорей.
Анатолий сунул ему бутылку, которую до того момента держал в руке, тяжело спрыгнул с качелей и направился к Георгию, который отнюдь не торопился никуда уходить — более того, он остановился в двух шагах от подъезда и принялся закуривать.
— Слышь, мужик, сигаретки не найдется? — грубо окликнул его Востряков.
Георгий удивленно поднял голову, внимательно посмотрел на говорившего, но, так ничего и не сказав, протянул ему сигарету.
— Ты чего на меня пялишься? — воткнув ее в губы, ухмыльнулся Анатолий. — Не нравлюсь, что ли?
Будущий актер слишком дорожил своей внешностью, чтобы рисковать ею ради урезонивания пьяного и наглого подростка. Да и новенькую дубленку следовало поберечь… Это у «щенка» куртка такая, что о нее можно вытирать ноги — хуже она не станет.
По-прежнему не говоря ни слова, Георгий пожал плечами и сделал несколько шагов в сторону подъезда.
— Ты куда? Погоди, я еще не кончил с тобой базарить…
Анатолий решительно направился к актеру и уже занес было кулак, чтобы ударить посильнее, когда дверь подъезда распахнулась и оттуда выпорхнула оживленная Антонина.
— Востряков, ты? Что ты здесь делаешь? — Она мгновенно узнала бывшего одноклассника.
Тот растерялся — Архангельский почему-то не предупредил его о том, чьего хахаля он должен «отметелить».
— Да я это… — Анатолий замялся. — Гуляем…
— Оно и видно, — и Антонина наморщила нос, — несет, как из винной бочки. Смотри, сопьешься, в армию не возьмут. — Не дожидаясь ответа, она взяла Георгия под руку, и они пошли к остановке.
Востряков замешкался, пытаясь высмотреть Эдуарда и получить дальнейшие указания, но тот как назло исчез за деревьями.
— Ну и хрен с ним, — произнес он вслух, а затем вынул изо рта сигарету и принялся рассматривать: — О, блин, «Мальборо» угостили!
Прислонившись к широкому стволу дерева, за которым он спрятался, чтобы не заметила Антонина, Архангельский уже понял, что произошло, и, задыхаясь от сдавленных рыданий, пытался пить водку прямо из горла. Как же ему не везет — ни в любви, ни даже в мести! А вдруг этот проклятый Георгий именно сегодня пригласит Антонину к себе домой, чтобы… — и только несостоявшаяся драка могла бы этому помешать? Ох, нет, об этом лучше не думать! Будь оно все проклято — и эти влюбленные, и этот болван Востряков!
Когда бродивший по двору Анатолий наконец-то его обнаружил, Архангельский уже был изрядно пьян — для этого ему хватило всего несколько глотков.
— Никогда больше не влюбляться, — то и дело икая, бормотал Эдуард, давая себе зарок на будущее, — никаких женских тварей — только карьера и власть!
Тем временем Антонина все ближе подходила к опасной черте. Георгий соблазнял ее согласно канонам, принятым в кругу «золотой советской молодежи», — валютные бары, шампанское, интеллектуальные разговоры на тему «загнивающее искусство Запада», обязательное такси и, напоследок, долгие и нежные поцелуи вперемежку с любовными клятвами. Наконец, поняв по ее влюбленным глазам, что девочка вполне созрела, Георгий пригласил ее в гости — якобы для того, чтобы познакомить с родителями.
Антонина оставалась настолько наивной, что искренне в это поверила, более того — сочла, что именно после этого он заговорит об их будущей свадьбе. Поэтому велико же было ее удивление, когда дома никого не оказалось.
— Наверное, резко собрались и уехали в Дом творчества, — предположил Георгий, любуясь джинсовой попкой и стройными ножками Антонины, растерянно бродившей по обширной, многокомнатной квартире с высокими потолками, — у них это бывает. Или — в гости, к кому-нибудь на дачу… Да ты не расстраивайся, как только приедут, так сразу и познакомишься. Хочешь чего-нибудь выпить?
— Не знаю. — Она растерянно оглянулась на него, не смея отказаться. Вообще-то, сестра уже инструктировала ее по поводу подобного случая, выдав однозначную рекомендацию: «Если никого дома не окажется, решительно поворачивайся и немедленно уходи!» — А что у тебя есть?
