В продолжение всего этого лицемерно-идеологического бреда Полина неотрывно смотрела на него, словно ожидая, что он встанет и начнет говорить. Но Корницкий сидел неподвижно, уставившись в одну точку с самым отрешенным видом. Дело кончилось «строгим выговором с занесением в учетную карточку», причем во время голосования несколько человек, в том числе Юрий и Иван, воздержались. В принципе, в подобного рода наказании не было ничего смертельного, но Полина в тот же день собрала свои вещи и самовольно уехала в Москву. Через месяц, когда весь курс вернулся в город и приступил к занятиям, выяснилось, что ее уже успели отчислить.
Если «в тихом омуте черти водятся», где же тогда резвятся ангелы, неужели в бурлящем водовороте? Почему нужно обязательно брать крайности, и где искать среду обитания спокойных, милых и миролюбивых существ — например, таких, как очаровательная Антонина Ширманова?
Мать Антонины была домохозяйкой, зато ее отец являлся довольно известной личностью, поскольку имел деловые знакомства с кинематографической элитой страны. Сейчас бы его должность назвали модным западным словом «продюсер», но тогда подобных слов еще не знали, ограничиваясь скучным словосочетанием «директор фильма». Естественно, что после окончания школы перед юной красавицей открывалась прямая дорога в престижнейший институт кинематографии, то есть во ВГИК.
Не менее естественно и то, что, подобно подавляющему большинству хорошеньких девушек, Антонина хотела стать актрисой. Но без целеустремленности или таланта, всецело полагаясь на влияние своего отца, она не имела ни малейших шансов пройти творческий конкурс, не говоря уже о том, чтобы выдержать совершенно бешеную конкуренцию, достигавшую едва ли не ста пятидесяти человек на место. Зато на экономический факультет того же ВГИКа ей удалось поступить без особых проблем.
Нельзя сказать, что она особенно огорчалась первому обстоятельству или слишком радовалась второму. Недаром, не имея заметных пристрастий, ярких дарований или сильных увлечений, Антонина еще в школе получила два равноупотребительных прозвища — «девочка-цветочек» и «цветик-семицветик». Казалось, никакие страсти, пороки или страдания никогда не смогут омрачить ее ясные глазки. Да и сама Антонина искренне верила в то, что с такой чудной и красивой девочкой, как она, за которой все ухаживали и которую все любили — кроме разве что особенно завистливых подруг, — не может случиться ничего скверного. Для обладателей подобного, созерцательно-пассивного мировоззрения самым опасным рифом при начале плавания по бурному житейскому морю неизбежно должна была стать первая любовь — именно так и произошло с Антониной.
Как мы помним, на выпускной вечеринке ее расположения активно добивались два одноклассника — вальяжный красавец Никита Дубовик и скромный, но крайне честолюбивый «плебей» — Эдик Архангельский. Первый, естественно, нравился ей гораздо больше второго. Однако, к разочарованию Антонины, вскоре после начала осенней сессии Никита перестал звонить и вообще «испарился». Случилось то, о чем говорилось в любимой народом песне: «Зачем вы, девочки, красивых любите? Непостоянная у них любовь…» Увлеченный новыми знакомствами, скромными студенческими радостями, о которых мы уже рассказали, и многообещающими романами с отнюдь не неприступными однокурсницами, Никита легко забыл о красавице Антонине.
«Она даст только после свадьбы, на которую еще надо получить согласие ее отца», — объяснил он в разговоре со своим бывшим конкурентом — Эдуардом, который был более чем согласен на подобный вариант.
Если в школе Архангельский тщательно скрывал свои чувства, из опасения случайно испортить комсомольскую карьеру, то теперь никакой необходимости в этом не было. Не поступив в Институт международных отношений, он был вынужден довольствоваться вечерним отделением Института народного хозяйства имени Плеханова. Блестящая карьера была впереди, а пока он работал лаборантом на одной из кафедр своего института, учился только на «отлично» и терпеливо дожидался окончания второго курса, чтобы перевестись на дневное отделение.
