[22] И в те поры отчаявши мы живот свой в Азове-городе, в выручке своей безнадежны стали от человек. Только себе чаем помощи от вышнего Бога. Прибежим, бедные, к своему помощнику, Предотечеву образу, пред ним-светом росплачемся слезами своими горькими: "Государь-свет, помощник наш, Предотеча Христов, Иоанн! По твоему, светову изволению разорили мы гнездо змиево, взяли Азов-град, побили мы в нем всех християнских мучителей и идолослужителей. И твой-светов дом, Николай Чудотворец, очистили, и украсили ваши чудотворные образы от своих грешных, недостойных рук. Без пения у нас по се поры перед вашими образы не бывало. Али мы вас, светов, чем прогневали, что опять хощете итти в руки бусурманские? На вас мы, светов, надеялись, в осаде сидели, оставя всех своих товарищев. А топерво от Турок видим впрямь смерть свою: поморили нас безсонием; 14 дней и 14 нощей с ними безпрестани мучимся. Уже наши ноги под нами подогнулися, и руки наши оборонные уже не служат нам, и от истомы уста наши замертвели, и глаза у нас порохом выжгло от безпрестанной стрельбы; язык уже наш во устах наших на бусурман закричать не воротится. Такое наше бессилие: не можем в руках своих никакого оружия держати: почитаем себя уже за мертвый труп. Часа уже с 2 не будет в осаде сиденья нашего. Топерво мы, бедные, розставаемся с вашими чудотворными иконами и со всеми християны православными. Не бывать уж нам на святой Руси: смерть наша грешная в пустынях, за ваши иконы чудотворные, за веру християнскую, за имя государское".
[23] Почали уже мы, атаманы и казаки, и удалые молодцы, и все великое Донское и Запорожское свирепое войско прощатися:
[24] "Прости нас, государь наш, православный царь Михайло Федорович, всея России самодержец, холопей своих грешных! Вели наши помянути души грешные. Простите, государи, вси патриархи вселенские! Простите, государи, вси преосвящении митрополиты! Простите, государи, вси архиепископы и епископы! Простите, государи, архимандриты и игумены! Простите, государи, протопопы и вси священницы, и диаконы, и вси собори освящении! Простите, государи, вси мниси и затворники! Простите нас, вси святии отцы! Простите, государи, вси християне православные! поминайте наши души грешные своих ради родителей! Простите нас, леса темные и дубравы зеленые! Простите нас, поля чистые и тихие заводи! Простите нас, море синее и реки быстрые! Прости нас, государь наш, тихий Дон Иванович! Уже нам по тебе атаману нашему с грозным войском не ездить, дикого зверя в чистом поле не стреливать, в тихом Дону Ивановиче рыбы не лавливать!"
[25] А для того мы имели пост и чистоту душевную. И Турки у нас спрашивали почасту: "Кто-де у вас из Азова выезжают два юноши младых, и секут наших Турок на поле?" И мы им сказали: "То-де наши воеводы Азовские". А на первом приступе многие у нас искусные люди видели ясно, что от образа Ивана Предотечи, от суха древа, течаху многи слезы, аки струя: то мы ведаем, что стоит над нами милость Божия.
[26] А после своего прощания, взяли мы иконы чудотворные, Предотечину да Николину, да пошли с ними противу бусурманов на вылазку; и милостию Божиею и молитвою Пречистой Богородицы, и заступлением небесных сил, и помощью их угодников Предотечи Иоанна и Николы Чудотворца на вылазке явно бусурманов побили. И видя то люди Турецкие, что стоит над нами милость Божия, что ни в чем осилить не умеют нас, и с тех мест не почали уже присылать к приступу к нам людей своих, янычен. А мы от тех мест от бед своих, и от смертных ран, и от истомы их отдохнули в те дни, и замертво повалялись...
[27] И они Турки, как увидали, что в похвальбе им Бог не пособил взять взятьем Азов-город, и они покиня свои таборы, побежали к своим кораблям и каторгам, видя они свою погибель и страх великий от нашей руки малой. И мы, бедные, на свои руки оборонные и ноги подломные не надеяся, только чая себе от Бога милости и от Пречистой помощи, и заступления Предотечева, крикнули мы, бедные, на их Турецкие таборы; а по таборам только огни горят. От нашего страха великого побежали они к Черному морю, чтоб им уйти от нас за Черное море. И мы, бедные, надеяся на Бога вышнего, пошли за ними в поход: ажно садятся они на свои бусы и каторги, а которые стоят на сухом пути, и они, не видя друг друга, почали метаться, и больше того потопились в Черном море...
