- Лили! - черные глаза его радостно сверкнули.
- Сев, мне письмо пришло из Хогвартса! Точнее, мне его принесли. А ты получил письмо?
- Угу, и теперь из-за этого отец орет на маму. Говорит, что не пустит меня. Но он не посмеет! А если и посмеет, я все равно сбегу и уеду!
- Ой, Сев, мне так жаль…
- Да ладно, - он отмахнулся с деланной небрежностью, - Я привык уже.
Лили скептически хмыкнула, но ничего не сказала и села рядом. Она не верила в его показное безразличие, но утешить друга было нечем, кроме как молчаливым сочувствием.
* * *
Конец августа. Обычно именно в это время приходят письма с приглашением в Хогвартс. Ремус тоскливо посмотрел в окно. Ему-то такое письмо точно не придет - никто не станет держать в школе оборотня. Мальчик вздохнул. Он пытался смириться с тем, что у него никогда не будет нормальной жизни, не будет друзей, не будет семьи… И потому шарахался от любой попытки соседских мальчишек завязать с ним знакомство. К великому огорчению мамы, которая хотела, чтобы сын общался с другими детьми. С четырех лет - того времени, когда его покусал оборотень - Ремус почти не выходил из своей комнаты. И не потому, что его не выпускали. Совсем наоборот. Родители любили своего сына и, как могли, старались сделать его жизнь счастливой. Но мальчик сам отказывался общаться с кем бы то ни было с тех пор, как однажды одна из подруг его матери, узнав, что он оборотень, уставилась на него с таким ужасом, словно он покусает ее прямо сейчас. Она тогда быстро распрощалась с ними и ушла, и больше в их доме не появлялась. Мама после этого сказала, что не ожидала от нее такой глупости. Но Ремус, как ни был он мал, понял, что люди не любят оборотней, и что, узнав о нем правду, никто не станет с ним общаться, а тем более дружить. А врать и скрываться он не хотел.
В его комнате было все, что он мог пожелать - красивая уютная мебель, множество интереснейших книг, замечательные игрушки. Но все это не могло изгнать из сердца мальчика чувство одиночества. Даже обожаемые книги, которые были его единственным утешением.
Грустные размышления Ремуса прервал стук в дверь. Вскоре он услышал в прихожей удивленный возглас матери и сразу за этим ее голос зовущий:
- Джон, Ремус!
Войдя в гостиную одновременно с отцом, Ремус увидел пожилого волшебника с длинной седой бородой. За очками-половинками весело блестели пронзительно-голубые глаза.
- Здравствуйте, мистер Люпин, Ремус, - слегка склонил он голову.
- Здравствуйте, профессор Дамблдор, - ошеломленно произнес отец.
Профессор Дамблдор? Директор Хогвартса? Зачем он здесь?
- Что вас привело к нам? - озвучил отец мысли Ремуса.
- Я хочу предложить вашему сыну обучение в Хогвартсе.
- Но…
- Все меры предосторожности будут приняты, чтобы никто не пострадал. Конечно, при условии, что Ремус будет сам строго придерживаться установленных для него правил. Правила следующие, - Дамблдор строго посмотрел на мальчика. - Ты никому не должен говорить о своей особенности. Вечером перед полнолунием школьная медсестра будет отводить тебя в специально приготовленное для этого место, о котором тоже никто не должен знать.
- Но, профессор, - робко заметил Ремус, - А что я скажу по поводу моего отсутствия каждый месяц?
- Мы что-нибудь придумаем. Ты согласен?
- Конечно! - Ремус с энтузиазмом закивал.
- Всегда помни об осторожности.
Ремус снова кивнул на этот раз серьезно.
- Ну что ж, - Дамблдор добродушно улыбнулся, - Тогда держи.
С этими словами он протянул мальчику конверт. Все еще не веря в свое счастье, Ремус осторожно взял конверт в руки. Он будет учиться! Как все нормальные дети! Правда друзей-то у него все равно не будет. Но уже одно то, что он сможет поехать в Хогвартс, было невероятным счастьем. На которое он до сих пор даже и не рассчитывал. Привычная уютная гостиная будто заиграла новыми красками. И спокойные пастельные тона, в которых она была оформлена, вдруг вспыхнули словно радуга.
* * *
Питер тоскливо посмотрел в окно, размазывая ложкой овсянку по тарелке. Есть не хотелось. Небольшая со вкусом обставленная столовая, могла бы быть вполне уютной. Но и эту комнату, и весь дом, сколько Питер себя помнил, всегда пронизывал какой-то холод.
