История Испании - страница 32

К середине XVII века, и все еще с Филиппом IV у руля, начался обратный ход, как в танго. Однако на этот раз, для разнообразия, спусковым крючком послужила другая гражданская война – война с Каталонией. Фокус в том, что начиналось-то все для Испании как раз неплохо – войной с Францией. Там-то у нас все шло отлично, да еще и терции кардинала-инфанта, подоспевшие из Фландрии, прописывали лягушатникам ту еще ижицу. И в итоге испанские войска – об этой детали как-то сейчас редко вспоминают – дошли практически до Парижа, обнаружив то, в чем немцы несколько позже будут иметь возможность убедиться еще раза три-четыре: французские дороги густо обсажены деревьями, чтобы, двигаясь по тенечку, противник с комфортом мог захватить Францию. А проблема заключалась в том, что если при взгляде сверху все шло просто прекрасно, то, глядя в корень, выяснялось, что все просто ужасно. Эксцессы со стороны солдатиков – частично тех же каталонцев, кстати, – что творились на местности, а также весьма слабое желание способствовать ратным успехам и прежде всего крайняя неуклюжесть, проявленная министром Оливаресом, министром слишком модерновым для своего времени – до применения подобных методов оставалось еще века полтора, – по отношению к региональным привилегиям и фуэрос все вконец запутали. Хватало и раздоров, и мятежей, и срывов, которые Испания, в самый-то разгар Тридцатилетней войны, позволить себе никак не могла. А репрессии приводили к еще большим возмущениям. И вот в 1640 году крестьянское восстание перекидывается на Барселону, где убивают вице-короля. Оливарес, избрав твердую линию кнута без пряника, сильно облегчил задачу всяким там кабальеро де Тамарит, каноникам Кларисам (у нас тут каноник – каждой бочке затычка) и прочим экстремистам, которые, то ли по велению сердца, то ли прислушиваясь к звону в кошельке, уже и в те времена, со счетами в Андорре или без оных, с удовольствием ввязывались в разные сепаратистские проекты и другие заварухи. Так что восстание стало всеобщим, и за двенадцать лет кровопролитной войны Испания потеряла половину Каталонии: отступающая ожесточенная королевская армия – для начала и мятежные войска, крушившие все, что пахло испанским духом, – на закуску. А за перебитые горшки в лавке платили, как всегда, другие – те, что оказались промеж дерущихся, а их-то больше всего и было. И то обстоятельство, что Испания по уши увязла в европейской войне, развязало мятежникам руки. Но когда прилетела обратка и терции взялись за Каталонию, мятежное правительство тут же позабыло о независимости, ну или отложило ее до лучших времен, и без малейших угрызений совести ушло под протекторат короля Франции, объявив каталонцев его подданными (есть у меня одна книга, изданная в Барселоне, с посвящением: «Его Христианнейшему Величеству Королю Франции», просто умереть – не встать). После чего, с еще меньшими угрызениями, провозгласило французского короля графом Барселонским – наивысший титул, поскольку королями искони были только правители королевства Арагон. Тем самым сменив, с поразительной зоркостью, не до конца абсолютную испанскую монархию на монархию Людовика XIV – самую жесткую и централистскую из тех, что возникали тогда в Европе (лучшее доказательство чему вы можете получить сами: сравните сегодня, четыре столетия спустя, степень автономии испанской Каталонии с таковой у Каталонии французской). Однако новым подданным французского короля вся эта затея вышла боком, поскольку освободительная армия, прибывшая защищать своих новых соотечественников, оказалась еще более жестокой, чем испанские оккупанты. Что есть, то есть – в силу этой промашки Каталония и в конечном счете Испания навсегда лишились Руссильона – сегодня он является Каталонией французской. К тому же из тыла, в спину, был нанесен удар воюющей в Европе Испании, посреди ее войны против всех – войны, где на кон было поставлено очень многое. А Франция, которая спала и видела, как бы перехватить у нас статус мирового гегемона, извлекла для себя из ситуации максимально возможную выгоду, ведь Испании пришлось воевать на несколько фронтов: Португалия поднялась, англичане продолжали грозить нам в Америке, а этот сукин сын Кромвель намеревался превратить Мексику в британскую колонию. К счастью, Вестфальский мир положил конец Тридцатилетней войне, оставив Испанию и Францию разбираться друг с другом. Так что появилась возможность собирать камни. Решив покончить с этой язвой, Хуан Хосе Австрийский, незаконнорожденный сын Филиппа IV, затеял новую реконкисту – огнем и мечом, с позиций насаждаемого испанизма – это слова историка, не мои, – и начал он с провинции Лерида. А между тем жестокость и бесчинства французов привели к тому, что каталонцы уже по горло насытились своим новым монархом. Так что приверженцев антииспанизма, имея в виду то, что мы под этим обычно понимаем, в Каталонии уже днем с огнем было не сыскать. Так всегда и бывает. Барселона сдалась, и барселонцы встречали вошедшие в город войска как своих освободителей от французских угнетателей – примерно так же, как в 1939 году они принимали – взгляните на фотографии – войска франкистов. Такие вот гримасы корчит нам История. Местная буржуазия снова открыла свои лавки, местные фуэрос были восстановлены, а кто старое помянет – тому глаз вон. И Каталония снова в стойле – на следующие полвека.