ВЕЗДЕСУЩИЕ СОГДИЙЦЫ
Всегда существовала тенденция считать согдийцев караванщиками, но, возможно, она была ошибочной. Не исключено, как показал Эрик Тромбер, что товары перевозились прежде всего китайскими обозами, и в таком случае согдийцы играли, скорей, роль банкиров и маклеров. Как бы то ни было, о масштабе их торговой сети свидетельствуют находки монет и фрагментов текстов почти повсюду, часто очень далеко от Согдианы.
Согдийцы были вездесущи. Китайцы писали: «Как только мужчине исполняется двадцать лет, он направляется в соседние страны». Они могли бы добавить: «И дальние». Они отмечали, что те были искусны в коммерции и любили наживу. Согдийцы поставляли административные кадры в крупные центры, такие, как Дуньхуан, где двое из них контролировали рынок, и к кочевникам. Их колонии отмечены на Лобноре, где сохраняли активность ещё в VI-VII вв., несмотря на пересыхание озера, на Иссык-Куле, в долинах Чу и Сырдарьи. Одна из версий появления в Византии шёлкоткачества приписывает заслугу в этом одному персу, который, выехав из страны Серес, «привёз спрятанные в посохе зародыши шелковичных червей». Мы встречали Маниаха как посла от тюрков к Сасанидам и византийцам. Поскольку согдийцы поставляли административные кадры для великой кочевой империи тугю, должно быть, они попадались до самой Северной Монголии. Китайцы сетовали на их чрезмерную эффективность для этой империи. Один высший сановник около 610 г. сказал императору: «Сами по себе тюрки просты и бесхитростны, и между ними можно посеять рознь [китайцы не преминут это сделать]. К сожалению, среди них живёт много согдийцев, а это люди бывалые и ловкачи, которые влияют на них и их направляют». Были они и в Китае, образуя настоящие колонии. Большая фреска в северной части этой страны, написанная в VI в. и изображающая согдийский праздник Новруз, Новый год — она появилась раньше больших композиций, созданных в самой Согдиане, и в этом отношении интересна, — явно выполнена китайскими художниками по заказу прочно обосновавшейся и значительной согдийской общины за пределами родины. Дальше мы увидим, как согдийцы пытались захватить власть в Срединной империи.
ГОРОДА
С чего начать? Плотность населения всё-таки была высокой, а городские центры — многочисленными. По данным китайцев, Самаркандское царство насчитывало сорок больших городов и триста малых крепостей, Бухарское — сорок крепостей и тысячу сторожевых постов, Турфанское — двадцать один город. Во всей Кушанской империи можно было насчитать двадцать пять центров городского типа. По данным арабов, в Фергане и Ташкентской провинции было пятьсот городов, обнесённых стенами. Все были густо населены и насчитывали в среднем по 50 тыс. жителей — такая цифра указана, например, для Карашара. Монашеские общины часто были значительными, как отмечает Сюаньцзан, китайский паломник, странствовавший по Согдиане в 603 и 643 гг.; обречённые на целибат, они по меньшей мере с VI в. влияли на демографический рост.
Хотя постройки были в основном глинобитными и поэтому крайне непрочными, в некоторых городах найдены ценные остатки строений, другие же оказались безнадёжно утраченными, как Бактры, которые хоть и были когда-то очень знамениты, но культурный слой там был уничтожен высокими подземными водами, или как Мерв, который ещё только начали раскапывать. В древней Бухаре, Варахше, были широкие мощёные улицы, базар идолов, работавший ещё в IX в., и, возможно, крупнейший маздеистский центр жертвоприношений — ныне исчезнувшая могила Сиявуша. Здесь отпевали покойников, что называли «плачем магов». Старый Самарканд, Афрасиаб, несколько удалённый от современного города, был выстроен вокруг древнего святилища, присвоенного и высоко чтимого мусульманами, для которых оно стало гробницей сподвижника Пророка — Кусама ибн Аббаса, павшего во время осады города. Здесь найдены прекрасные фрески.
Мёртвые города в целом намного более интересны. С. П. Толстов и его группа открыли более трёхсот археологических памятников в одном только Хорезме, к югу от Аральского моря. Широкую известность приобрёл лишь один — Топрак-кала. Это роскошная царская резиденция длиной 583 м и шириной 420 м, где самое примечательное сооружение — как и полагается, дворец. Возведённый в III в., он дал великолепный археологический материал, в котором С. П. Толстов не обнаружил ничего, что бы могло быть иранским или греческим. Дворец был обильно украшен резным и раскрашенным штуком, а также фресками, то есть удивительной галереей дам и вельмож, изображения которых помещались в нишах. Здесь представлено превосходное анималистическое искусство, имеющее поразительную особенность: живописные изображения животных меньше натуральной величины, а скульптурные — больше.
