Смерть Шапура в апреле 272 г. стала завершением счастливого периода в жизни пророка. Если Мани не страдал от враждебности властей в краткое царствование Ормизда I (Хормизда, 272-273), то по восшествии на престол Бахрама I (273-276) глава магов (магупат) Картир выдвинул против него обвинение. Абсолютный дуализм манихейства сначала мог казаться инакомыслием в маздеизме, и поэтому последний терпел его. Но очень скоро поняли, что в манихействе не только нет ничего от маздеизма, но оно усвоило диаметрально противоположную точку зрения: один восхваляет жизнь во всех её проявлениях, другое её осуждает; один верит во всеобщее спасение и в уничтожение зла, другое — в непреходящий характер зла и в гибель проклятых навеки. Маздеизм осознал, что находится под непосредственной угрозой. Мани предстал перед сувереном, был арестован, закован в цепи и умер после двадцати шести дней мучений, несомненно 26 февраля 277 г., в царствование Бахрама II (276-293). Это назовут его «распятием», из чего не следует, что его распяли на кресте. С его учениками страшно расправились. В 292 г. его преемник Сисинний был тоже замучен, как и он, и сколько других впоследствии! Его учение выжило, распространялось далее, возрождалось, когда его считали уже уничтоженным, под разными названиями — учений павликиан, богомилов, альбигойцев или катаров, — и его по-прежнему преследовали, а тех, кто его исповедовал, всегда и повсюду обрекали на трагическую гибель.
Мани, «Апостол Света», «Просветитель», в котором воплотились Святой Дух и всеведение, называл себя потомком Заратуштры, Будды, Иисуса, не забывая напоминать, что Христос обещал приход Параклета, который научит всему, и выдавая себя за него. Все эти пророки несли спасительную весть, главное в которой он якобы воспринял от всех и объединил, как и все уроки мудрости. «Как одна река сливается с другой, образуя могучий поток, так в написанном мною соединяются старинные книги и образуют великую мудрость, какой не было в предыдущих поколениях». И действительно в его доктринах наряду с трансформированным маздеистским дуализмом можно найти буддийский догмат о реинкарнации, а также идею ожидания Спасителя и возвращения Иисуса в конце времён. Однако это не заурядный синкретизм. Это мощный и оригинальный синтез. Манихейство претендует на то, что оно основано на разуме, на объяснении реальности с помощью цепочки причин и следствий, на единственном знании, позволяющем увидеть истину и быть спасённым, но прежде всего оно до крайности пессимистично. За власть над миром, — говорит оно, — спорят два начала, доброе и злое, Свет и Тьма, некогда разделённые, соединившиеся с тех пор, как случилось Сотворение, и обречённые на новое и окончательное разделение. Мир, то есть материя, был создан из демонической субстанции, в преступлениях и мерзости. Следовательно, он — пространство зла. Человек в нём страдает, и его душа так порабощена телом, что уже не сознаёт своего божественного происхождения. Он должен всеми силами пытаться отделить себя от земного существования, не совершать никаких материальных действий, способных только усилить власть материи над ним: не зачинать детей, не сеять, не жать, не строить. Когда, в конце времён, материя будет наконец побеждена, в центре вселенной состоится Страшный суд под председательством Христа, а потом, после недолгого царствования, Иисус и избранные покинут мир. Землю охватит пожар, и она будет уничтожена. Материя и те, кто останется связан с ней, проклятые, будут затворены в огромный шар, bolos, навсегда запечатанный. Тем временем светлые души мёртвых непрерывно втягиваются в Колонну Света, которая их возвращает к их истоку, изымая из тьмы, что способствует ослаблению материи.
Учение, которое проповедует радикальный аскетизм, в частности, воздержание от всяких половых связей, если бы ему строго следовали, неминуемо привело бы к угасанию человеческого рода, и мы полагаем, что столько гонений навлекла на манихейство прежде всего эта угроза. На практике этот принцип соблюдали лишь те, кого называли «чистыми», или «избранными». Следовательно, масса верующих, представляющих собой «слушателей», не могла надеяться на немедленное спасение и должна была пройти через цикл реинкарнаций, пока однажды, может быть, «слушатель» не воплотится в теле «чистого».
