Точно неизвестно, каким было место Митры в классическом маздеизме, но нет сомнения, что он сохранил приверженцев, которые в большей или меньшей степени были еретиками. Постепенно сформировалась и приобрела известность настоящая самостоятельная религия — митраизм, где он был великим богом. Это была религия спасения, каких в начале нашей эры расцвело много, настоящее тайное общество, адепты которой, в основном военные, давали клятвы держать принадлежность к ней в тайне, объединялись в маленькие группы по сотне верующих, вели аскетическую жизнь с постами и бичеваниями — маздеизму такие практики совершенно чужды, — а главное отправление культа, заклание быка (тавроболий), происходило в пещере, жилище Солнца, в присутствии этого светила и Луны. Женщины туда категорически не допускались, тогда как в религиях спасения и в мистериях они занимали важное место, и это делает малоприемлемой идею Ренана, согласно которой, если бы какая-то случайность прервала карьеру христианства, «мир обратился бы к культу Митры» (Renan, «Marc Aurèle», p. 579): религия не может быть недоступной половине человечества! Это не значит, что митраизм не получил громадного успеха во всей римской Европе, куда его принесли легионы — первое упоминание Митры в средиземноморском бассейне датируется 67 г. до н. э., — и, в меньшей степени, в Северо-Западной Индии в начале III в. н. э. Ни один западноевропейский текст не упоминает о нём, но в Дакии, в Паннонии, в Германии, в Галлии найдено много посвящённых ему святилищ. В Риме их якобы было около сотни, что позволяет оценить численность его приверженцев в Вечном городе тысяч в десять, если не учитывать пещеры, куда более многочисленные, где совершались мистерии и по поводу которых негодовали христиане: отголосок этого слышится у Иустина, когда он заявляет, что сектанты, последователи Митры, «наученные дьяволом», утверждают, что совершают свою инициацию в месте, именуемом speleum [пещерой] (Roux, 1999, р. 293). На рельефах изображён Митра, приносящий в жертву быка. Выражение его лица — не зверское и не торжествующее, а почти грустное: заклание — не подвиг, в жертву приносится соучастник в сотворении. В этом, по меньшей мере, он наследует маздеизму. В отличие от последнего он отказывает в спасении проклятым, которые в конце времён будут уничтожены вместе с Ахриманом. Кто оценит вклад, который Иран передал Западу в багаже божества, ставшего там настолько популярным?
ЭСХАТОЛОГИЯ
Маздеизм одержим вопросом судьбы людей, воздаяния, которое совершается не на земле — где благополучие и несчастье, как показывает опыт, никак не соотносятся с заслугами и грехами, — а в потустороннем мире, и это, несомненно, одно из крупнейших новшеств, введённых им. Умереть значит выйти из течения времени, предельные цели человека — в сердце теологической системы маздеизма.
Может быть, поскольку смерть воспринималась как зло в высшей степени, труп считался нечистым и не должен был осквернять ни одну из четырёх стихий, образующих вселенную: землю, воду, огонь, воздух. Вот почему труп оставляли диким животным, в основном хищным птицам, которые его разрывали. Не без оснований знамениты башни молчания, которые существуют и у современных маздеистов. Кости, освобождённые от мяса, бросали в яму или собирали, как предписывает Видевдат (Gignoux, 1979). Хотя современных маздеистов кости почти не интересуют, встарь они имели существенное значение, поскольку лишь они и давали возможность для воскресения или, точнее, для «костного обновления». Немало говорится о «костных телах» и «костных душах». То, что маги практиковали выставление трупа на открытый воздух, не подлежит сомнению, но позволительно думать, что чаще, в древние времена, как говорят Геродот (I, 140) и Страбон (XV, III, 20), тела покрывали воском.
Душа умершего, раван (урван), лишена всякой способности к общению и обречена оставаться неподвижной и бесчувственной рядом с телом трое суток «в опасной ночи» (Kellens, 1995, «L'âme», p. 24). Потом её будит освежающий или обжигающий ветерок, она приходит в сознание, то есть вновь обретает утраченные способности, — она видит перед собой
