Шейбани-хан не замедлил вернуться, на сей раз как завоеватель. Тимуридские князья были неспособны объединиться, чтобы дать ему отпор, и он мог атаковать их одного за другим. Он захватил Бухару, потом Самарканд, который, по словам Бабура, был сдан матерью суверена, «невежественной и глупой [...] снедаемой похотью», и пошёл на другие крепости, оставив в старинной столице Тамерлана лишь ничтожный гарнизон. Чрезмерная уверенность в себе всегда была его слабым местом. Бабур ухватился за возможность, как будто представившуюся ему, отбил Самарканд, был немедленно осаждён там Шейбани-ханом, сделал вылазку, чтобы дать ему сражение при Сар-и Пуле (в конце апреля или начале мая 1501 г.), был разбит, заперся в стенах города и в сентябре капитулировал. Он смог свободно уйти, но был вынужден отдать Шейбани в жены свою сестру Ханзаде-бегим. Воистину странный союз между сестрой, которую он любил больше других, и человеком, которого он должен был ненавидеть, которого он уже ненавидел больше всех, единственным, по отношению к кому в «Бабур-наме» он проявил несправедливость и выказал отвращение! Бабур смирился с тем, что будет только царём Кабула — города, который входил в тимуридское наследие, но тогда находился в руках узурпатора. Он обосновался там в начале декабря 1504 г. и сделал его плацдармом для завоевания Индии.
Теперь вся Согдиана принадлежала узбекам. Она останется в их владении и станет Узбекистаном. Тимуриды не отстояли её. Сам падишах, Хусейн Байкара, не попытался ничего сделать, чтобы её спасти. Он очнулся, когда узбеки перешли через Окс и двинулись на Балх, и позвал на помощь. Бабур откликнулся. Он покинул Кабул и пошёл к Герату. Придя туда в 1506 г., он нашёл Хусейна Байкара мёртвым. Все Тимуриды, все их слуги рассыпались, как колос на гумне, и 27 мая 1507 г. Шейбани-хан вступил в их столицу. Бабур был единственным принцем крови, имевшим право претендовать на наследование империи, и принял титул падишаха. Зачем было становиться «императором», не имея надежды? Но он ещё надеялся, он и дальше будет надеяться. События 1510 г. какое-то время, казалось, давали для этого основания. Он ринулся в гущу этих событий очертя голову, а скорей — рискуя погубить душу. Он унизился, он отступился от суннизма и на время принял шиизм. Чтобы забыть о своей трусости, он пристрастился к наркотикам и вину. Это позволило ему в третий раз вступить в Самарканд в 1511 г., но не остаться там.
В 1510 г. непобедимый Шейбани-хан встретил того, кто был сильней его, — непобедимого шаха Исмаила, только что провозгласившего себя шахом Ирана и объявившего шиизм государственной религией. Конфликт выглядел неизбежным. Они были соседями; один был суннитом, другой шиитом; оба только что завоевали престижные земли, и каждый считал, что ему предначертано владеть миром. На земле может быть только один повелитель, как на небе есть только один Бог, — тюрки это повторяли как лейтмотив, а ведь оба были тюрками. Исмаил внезапно напал на Шейбани под Мервом 1 или 2 декабря 1510 г. и разгромил. Узбек был ранен и умер в одиночестве на заброшенном хуторе. Это событие получило огромный резонанс и дало повод для интерпретации как минимум преувеличенной: Иран победил Туран, оседлый — кочевника! Это была мечта Фирдоуси. Это был реванш за пятьсот лет унижений! Позже пришлось разочароваться: узбеки были побеждены, но не уничтожены. Они не замедлили взять свой реванш в декабре 1512 г. и шах Исмаил больше не вернулся. Он в свою очередь был разбит османами в 1517 г. Граница между обеими империями прошла по Амударье (Оксу). Ещё и поныне эта река служит южной границей Узбекистана.
РОЖДЕНИЕ СЕФЕВИДОВ
Шах Исмаил родился в Ардебиле, в Азербайджане, и его семья принадлежала к основанному шейхом Сафи ад-дином (1253-1334) религиозному ордену Сафавийа, или Сефевидов, издавна пользовавшемуся широкой известностью, которая выходила далеко за границы провинции. Суннитский по происхождению, этот орден в XV в. принял шиизм довольно экстремистского толка; его члены верили, что их наследственные шейхи происходят от седьмого имама Мусы, а значит, от Али, зятя Пророка, и от дочери последнего сасанидского суверена Йездигерда III, и в связи с этим орден не стал ограничиваться религиозной деятельностью, а притязал и на политическую власть. Шейх Джунайд (1447-1460) и его окружение поняли: чтобы добиться своих целей, им нужна вооружённая сила, и начали активную пропаганду среди тюркоязычных племён Азербайджана, Армении и Восточной Анатолии. Те вполне охотно к ним прислушивались. Они жили замкнуто, почти не контролировались официальными религиозными властями и сохраняли многие из своих традиционных верований, к которым шиизм относился лучше, чем суннизм. Они ожесточённо сопротивлялись суннитам, которые их презирали и постоянно беспокоили. Ещё большее неприятие у них вызывало Османское государство, которому они никогда не прощали завоевания Анатолии, упразднения бейликов и лишения независимости племён, что и показали в 1402 г. в Ангорской битве, перейдя на сторону Тимура; они сетовали на то, что платят подати, естественно, очень тяжёлые. Немногим лучше они относились по тем же причинам и к туркменам кара-коюнлу и ак-коюнлу. Некоторые из представителей этих племён заверили Сефевидов в своей поддержке и начали к ним присоединяться. Новые союзники получили название «кызылбаши», «красные шапки», потому что носили красные колпаки. Это слово мало-помалу приобрело более широкий смысл и наконец стало обозначать всех тюркоязычных еретиков в Малой Азии. В XIX в. в Турции его вернули в лексикон как довольно уничижительное, и оно остаётся в ходу по сей день.
