История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней - страница 123

требовал, чтобы вся кровь была выпущена. Ислам усвоил некоторые тюркские нововведения, иногда уже раньше привнесённые наёмниками или соответствовавшие народному идеалу: культ святых, погребальное искусство, скульптурные или живописные изображения. Тюрки уступали по некоторым пунктам или сохраняли свои обычаи, скрывая их, а мусульмане очень часто делали вид, что ничего не замечают. Но достаточно прочесть яростные обличения прекрасного пола, сделанные Низам ал-мулком, чтобы понять ширину пропасти, разделявшей обе культуры: «Если что скажут женщины, надо делать вопреки, чтобы вышло целесообразно» (XLIII), и это не единственное проявление его женоненавистничества, которое укреплял образ жизни тюрчанок.

В эпоху, которую называют сельджукской и которая вполне достойна так называться, возник удивительный феномен, который, как мне кажется, привлекает слишком мало внимания. После того как не меньше века во всей Западной Азии тотально доминировали тюрки в лице сельджуков, Газневидов, Караханидов, в XII в. вновь усилились иранцы. В самом деле, тогда были созданы три великих империи, достигших высшего могущества на рубеже тысяча двухсотого года и занимавших в то время важнейшее место: две в Иране — империи Гуридов и хорезмшахов и третья за пределами Ирана — империя египетских и сирийских Айюбидов. Я отнюдь не игнорирую оговорки, которыми надо сопроводить такое утверждение, имеющее общий характер и, возможно, недостаточно учитывающее нюансы. Только Гуриды были в полной мере иранцами по происхождению, по составу армии, по территории, над которой властвовали. Хорезм был иранской империей, и в его войске служили иранцы (впрочем, тюркизировавшиеся), но управлялся он тюрками; Айюбиды были курдами, но повелевали арабской страной. Тем не менее воскрешение произошло, и нас оно удивляет. А если идти дальше, нельзя ли сказать, что империя Сельджукидов была иранской? Спросим об этом Низам ал-мулка.

Сельджукские султаны, принявшие ислам из политических соображений, включились в игру и стали добрыми мусульманами-суннитами, иногда доходя до крайних пределов фанатизма. Они объявили себя врагами шиитов и не оказались клятвопреступниками. Они сделали шиитов главной мишенью. Зато их люди, особенно жившие в племенах, оставались такими же, как прежде, долго хранили древние верования и были мусульманами немногим более чем по названию. От этой привязанности к традициям и поныне остались далеко не только жалкие следы, о чём я могу авторитетно свидетельствовать, посвятив часть жизни их изучению. О степени исламизации тюрков в XIII в. можно судить по тому, что Шейад Хамза, учёный поэт, не народный, начинает свой текст с классического воззвания «Бисмилляхи ар-Рахман ар-Рахим» (Во имя Бога, милостивого, милосердного) и сразу же переводит на тюркский эти арабские слова, которым бы следовало быть привычными для маломальски образованного мусульманина.

Удивительное заявление Низам ал-мулка, которого невозможно обвинить в агностическом уклоне, проясняет религиозную политику Сельджукидов: «Царство держится при неверии и не держится при притеснении и насилии» (II). Однако, если для борьбы с дедовскими верованиями тюрков не принималось никаких серьёзных мер, если к представителям других религий, за некоторыми исключениями, проявлялась терпимость, то с шиитами вообще и с самым экстремистским их крылом, исмаилитами, в особенности, сельджукское правительство вело яростную борьбу.

Исмаилизм представляет собой одну из ветвей шиизма. Он увидел свет в VIII в., после того как в 765 г. умер пятый из преемников Али, то есть шестой имам, «предводитель», Джафар ас-Садик, личность выдающаяся, законодатель, алхимик, поддерживавший тесные связи с представителями разных религий империи и разных направлений мысли своего времени, наделённый очень широким взглядом на вещи. Такая же открытость обнаруживается у большинства членов его секты, и что примечательно — даже по сей день у последних её представителей, «неоисмаилитов», которых возглавляет Ага-хан. Шиизм предписывал, чтобы передача полномочий его предводителей, имамов, происходила по наследству по праву первородства либо по назначению отца, выбирающего одного из сыновей. Джафар выбрал наследником своего сына Исмаила, но тот умер раньше отца. В то время как большинство верующих признало право стать имамом за младшим сыном, рождённым от рабыни, меньшинство отказалось верить в смерть Исмаила, седьмого имама, и заявило, что он по-прежнему жив, скрылся, находится в тайном месте, откуда продолжает руководить общиной, и однажды вернётся как