Большая часть ресурсов формально находится в частной собственности, при этом значительная часть реальных правомочий концентрируется у формальных собственников, в руках высшего менеджмента предприятий и государственных органов власти и управления различного уровня. Практически, той власти, которая не утратила контроля за экономикой своего региона, района, города и спокойно вошла и в рынок, не мучила население и всегда была с рентабельной промышленной составляющей.
Имея структуру власти очень похожую на структуру центральной власти, при котором есть центр и бесправные регионы, где Центр – Городец, а регион – Заволжье, добавив в эту схему свой опыт откупных отношений, власть со стороны администрации района над предприятиями не была утрачена, по крайней мере в части бюджетной составляющей на социальные нужды.
По большому счёту, собственники головных, базовых предприятий расположенных в Нижнем Новгороде (ГАЗ) просто запутались в том, кто и чем в Городецком районе командует. По этой причине на первом этапе рыночных реформ происходила концентрация реальных прав собственности у менеджеров предприятия. Что, по сути, было правильно, так как именно они долгое время и практически в первом поколении управляли этими предприятием, обучали кадры, строили новые цеха и пускали новые линии. Затем дальнейшее развитие реальных прав собственности замедлилось в силу не умения работать без руководящей и направляющей руки федерального центра, где происходили те же самые процессы.
В результате позиции высшего менеджмента на предприятиях ослабевали, хотя при этом, как правило, не происходило и усиления контроля со стороны формальных собственников. Ситуация напоминала шахматный «пат». Менеджмент расслабился без «погонялы» и замер в ожидании очередного «пугала», который бы нагнал на них ужас, ибо по-другому в России работать не могут. Не могут потому, что как ни работай, денег всё равно не платят. Кроме того, под суматоху этот самый менеджмент постарался завладеть акциями, сначала «халявно», а потом по мере совершенствования российского законодательства скупая их как можно больше и дешевле у рабочего класса, чтобы потом их тут же и как можно дороже продать. Кому? Большую половину этого менеджмента, вопрос кому? совершенно не интересовал, лишь бы дороже. Федеральная власть, по очень верному выражению президента РФ Путина В. В. собственников («погонял») ещё в отдалённые края не назначила. Было что делить на самом верху. Только на втором этапе рыночных реформ началось перераспределение реальных прав собственности через резкое усиление позиций региональных органов власти, которые стали участвовать в переделе прав собственности и как самостоятельные игроки, и как партнёры олигархических группировок, наконец-то, назначенных федеральным центром.
Ключевое значение в этом переделе играло даже не установление формального контроля над активами предприятий, а управление финансовыми и материальными потоками, и персональный контроль над высшим менеджментом предприятий. Контроль совершенно для этого менеджмента необходимый.
Как показал весь переходный период, этот менеджмент отнёсся к упавшей в его руки собственности как к колхозному добру, которое не грех и продать, пока сторож спит, а то и «стырить» договорившись со сторожем.
Город Заволжье в этом плане исключением не стал. Весь его менеджмент замыкался на головные региональные предприятия и никогда самостоятельно ничем и никем не командовал. Свалившаяся на их головы самостоятельность и материальные средства привели к откровенному грабежу «своих» предприятий. Практически вновь явленные собственники предприятий должны были озаботиться формализованным контрактом между собой и государством. Но они озаботились строительством дач, покупкой недвижимости, автомобилей и т. п.
Вместо них региональная администрация при подсказке понимающих людей разработала договора о социально-экономическом сотрудничестве, которые позволили региональной администрации вмешиваться в реальные правомочия вновь явленных собственников на местах. Региональная администрация (областная) заполнила существующий институциональный вакуум, и выступила, с одной стороны, как агент экономических и социальных интересов населения региона, а с другой стороны, как «особая группа интересов» и одна из наиболее влиятельных сил в системе «распределения коалиций».
