Посмотреть стоит и на делителей с громкими, но не русскими фамилиями, или своевременно выправленными метриками.
Со смертью товарища Сталина начался и исход «коммунистических» кадров. К сожалению, деля недвижимость царской России, исход тех, кто хоть что-то соображал в государственном хозяйстве, фактически так же закончился. Остались одни любители-знатоки. Созданного Дзержинским и усовершенствованного Сталиным аппарата КГБ не хватило даже на тридцать лет, чтобы объяснять непонятливым, какая собственность первична, а какая вторична. Перед самым распадом СССР во многих местах, уже, была свора воров и жуликов в разного рода Советах, которые обворовывая СССР, делились с отдельными представителями его центрального аппарата, за что и оставались при своих должностях. Вадим Волков в книге «силовое предпринимательство» отмечает, что коррупция советской системы в брежневский период достигла таких размеров, что в 1982 г. на сходке в Тбилиси воры в законе обсуждали, должны ли они участвовать в политике. Грузинские воры настаивали на том, что необходимо «расширять отношения с коррумпированной номенклатурой и через неё реализовывать свои интересы». К 1992 году молодые воры уже, вовсю, сотрудничали с властью, нарушая «чистоту понятий» и входили, практически во все структуры власти. Но вор должен видеть выгоду от сотрудничества, он должен видеть власть, которая, если её вовремя не «лизнуть» скрутит его в «бараний рог». Такой власти в г. Заволжье не было никогда. Ворам в Заволжье было сотрудничать с властью неинтересно. Другое дело директорский корпус. Эта часть советской власти в городе была в силе всегда. Но, на всех наших заводах во времена СССР был мобплан, а значит особый контроль. «Дружба» между ворами и директорским корпусом заводов, конечно, была, но взаимовыгодная. Одни сидели, другие богатели. Но на очередном витке эволюции, а здесь опять стоит вспомнить, что основной закон анархизма (гражданского общества) есть закон исторической эволюции. На очередном витке, со стороны федеральной власти началось активное развитие местного самоуправления.
Одна из причин: традиционные коммунистические кадры переставали делиться, традиционно, уже, в вековом российском духе начали скатываться к сепаратизму, при котором докуда хватает глаз – всё моё, особенно если это бывшая союзная республика или автономия. Произошёл раздел территорий по воровским понятиям.
В этой ситуации городу Заволжью повезло. С одной стороны в лице директорского корпуса в городе местное самоуправление было всегда. С другой стороны у города практически не было своей территории, кроме прилегающих к заводам, и то спорных, так, например, заволжский завод гусеничных тягачей располагался на землях балахнинского района. Поэтому перераспределения ресурсов в городе не происходило, следовательно и особого шума и драк не было. В городе оформилась местная власть, и даже городская дума в духе лучших традиций СССР «по команде сверху при одном воздержавшимся».
Но, местные власти могут воздействовать на экономику города, прежде всего через потребности населения. Если население потребляет продукцию производимую в городе, то власть может влиять на цены, на рынок, на доходы. Если своей продукции нет, она не может влиять ни на что. Дальше, как и было до перестроечных витков. Директора предприятий быстро разобрались, что в принципе парткомы, профсоюзы уже не модны, в моде рынок. Раз верхи хотят рынок, то как грибы стали расти ООО, ЧП и т. п., но на базе и под «крышей» предприятий.
И всё осталось, как было. В этом, в принципе, основа заволжской стабильности. Надстройки можно менять, базис – заводы должен сохраняться. И он сохраняется.
Если сравнивать г. Заволжье с человеком переживающим детство, молодость, зрелость, старость, то следует отметить, что Заволжье переживает постоянную молодость.
Город как общность постоянно набирает силу, приобретает опыт и организуется как социальная система, адаптируясь к новым условиям. Так, например, прежним стратегическим акционерам заволжских предприятий не удалось сохранить за собой предприятия. Одних сгубила жадность, других глупость. Пришли новые стратегические собственники. Сначала их отношение к городу было очень настороженное, но когда они поняли, что и во времена «развитого социализма» директора предприятий здесь были собственниками, они прониклись к нашему городу всей душой, ибо второй такой феномен обнаружить достаточно трудно. Во многих других городах, там, где местная власть была сильна «новым собственникам» скупавшим акции предприятий власть быстро объясняла, куда они их могут «засунуть» вместе с ваучерами. Предприятия банкротили, а это не трудно, учитывая «глубокие» управленческие познания новых собственников и федеральные, а особенно региональные законы, и предприятия опять переходили в руки местных властных кланов.
