В этот момент любой иностранец признал бы поражение, но Гаррисон был англичанином, да еще и йоркширцем в придачу. «Я не могу не думать, – писал он комиссии после получения перечня условий, – что джентльмены, от которых я мог бы ожидать иного отношения, чрезвычайно нехорошо меня используют… Должно признать, что мой случай очень сложен, но я надеюсь, что я первый и, блага моей страны ради, последний из тех, кто страдает оттого, что доверился акту английского парламента». Дело «Гаррисона и его долготы» начали обсуждать в обществе, а несколько его друзей запустили импровизированную публичную кампанию против комиссии и парламента. В конце концов комиссия смягчила свои условия, и Гаррисон неохотно разобрал свой хронометр дома, чтобы продемонстрировать его комитету из шести человек, назначенных ею; трое из шести – Томас Мадж, Уильям Мэтьюз и Ларкум Кендалл – были часовых дел мастерами. После этого (28 октября 1765 г.) Гаррисон получил от комиссии сертификат на 7500 фунтов стерлингов – остаток от первой половины причитающейся ему суммы. Вторую половину получить было не так легко.
№ 4 находился теперь в руках Комиссии по долготе, под опекой государства для блага народа Англии. В этом качестве его тщательно охраняли от любопытных глаз и порчи, даже со стороны членов комиссии. Однако это ученое сообщество старалось изо всех сил. Первым делом они постарались как можно шире распространить информацию о механизме хронометра. Поскольку они были не в состоянии сами разобрать механизм, приходилось полагаться на рисунки Гаррисона; их скопировали и тщательно выгравировали. Почтенный Невил Маскелайн написал текст, который должен был представлять собой полное текстовое описание механизма. Все это было издано в виде книги с приложением иллюстраций: «Принципы хранителя времени мистера Гаррисона, с изображениями последних» (Лондон, 1767). На самом деле эта книга была совершенно безобидна, поскольку ни один человек не смог бы не то что изготовить часы, но даже приступить к их изготовлению по описанию Маскелайна. Для Гаррисона это стало еще одной горькой пилюлей. «С тех пор они опубликовали все мои чертежи, – писал он, – не заплатив мне второй половины вознаграждения, не заплатив даже мне и моему сыну за потраченное время по расценкам обычных механиков; пример такой жестокости и несправедливости, каких, я верю, прежде никогда не существовало в ученой и цивилизованной нации». Дальше – хуже.
С большой помпой и торжественностью № 4 перенесли в Гринвич, в Королевскую обсерваторию. Там он должен был подвергнуться долгой и утомительной серии испытаний под руководством Королевского астронома, достопочтенного Невила Маскелайна. Нельзя сказать, чтобы Маскелайн уклонялся от своих обязанностей, хотя следует отметить, что он был связан в своих действиях тем фактом, что хронометр всегда находился в запертом ящичке и даже завести его было невозможно без свидетеля – офицера, которого специально для этого отрядил губернатор Гринвича. В конце концов, № 4 был не просто хронометром; он стоил 10 000 фунтов стерлингов. Испытания продолжались два месяца. Маскелайн заставлял часы работать в разных положениях, не приводя к горизонтали, хоть вверх циферблатом, хоть вниз. Затем еще десять месяцев их испытывали в горизонтальном положении циферблатом вверх. Комиссия опубликовала полные результаты испытаний с предисловием Маскелайна, в котором он писал, выдавая это за свое взвешенное мнение, «что на часы мистера Гаррисона нельзя полагаться для определения долготы в пределах одного градуса при плавании в Вест-Индии в течение шести недель, а в пределах пол-градуса – больше двух недель, и при этом их надо держать в таком месте, где термометр всегда стоит на несколько градусов выше точки замерзания». (На кону по-прежнему стояло 10 000 фунтов.)
Затем Комиссия по долготе поручила Ларкуму Кендаллу, часовых дел мастеру, изготовить копию № 4. Ее представители также посоветовали Гаррисону изготовить № 5 и № 6 и провести их испытания на море, намекнув при этом, что иначе ему не получить оставшейся половины вознаграждения. Когда же Гаррисон спросил, может ли он получить на время свой № 4, чтобы легче было делать две его копии, ему было сказано, что № 4 нужен для работы Кендаллу и выдать его Гаррисону невозможно. Гаррисон сделал, что смог, а тем временем комиссия занималась составлением планов целой серии жестких испытаний для № 5 и № 6. Они поговаривали о том, чтобы отправить хронометры в Гудзонов залив или оставить на месяц-другой трястись и качаться на шее какой-нибудь овцы на холмах Даунса; рассматривался и вариант плавания в Вест-Индию.
