Вскоре радикально настроенные советники парламента по предложению Брусселя объявили Гастона Орлеанского наместником королевства, а принца Конде — генералиссимусом. Однако это была уже агония Фронды. Ббльшая часть французской элиты стремилась к примирению с королем. Чтобы утихомирить умы, дальновидный Мазарини снова удалился в изгнание. Уже 7 августа 1652 г. группа умеренных парламентариев прибыла в Понтуаз, куда, согласно королевскому распоряжению, был перенесен из Парижа Верховный суд страны. Постепенно в Понтуаз переезжает все большее число парламентариев. Мазарини сдержал давнее обещание и добился кардинальского звания для коадъютора Гонди, по-прежнему популярного в Париже. Тот перестал агитировать против Мазарини, что окончательно изменило настроения парижан. 18 октября Конде был вынужден покинуть столицу и удалиться в испанские Нидерланды, уведя за собой свою многочисленную клиентелу. 21 октября 1652 г. Людовик XIV въехал в Париж с небывалым блеском и тут же написал Мазарини: «Пора положить конец страданиям, которые вы добровольно претерпеваете из любви ко мне». 3 февраля 1653 г. Мазарини возвращается в Париж. В том, что парижане радостно встречали короля, не было ничего удивительного: в конце концов все фрондеры выступали с монархическими лозунгами. Но то, что народ устроил триумфальную встречу тому, кого в течение пяти лет именовал не иначе как тираном и вором, означало, что Фронда действительно закончилась.
Мазарини и Людовик XIV. Летом 1654 г. в Реймсе прошла коронация Людовика XIV. Но на протяжении еще нескольких лет его правления все важнейшие решения принимал за короля Мазарини. Кардинал продолжал обучать его трудному ремеслу быть королем, посвящая в хитросплетения европейской политики. Крупным успехом короля и стоящего за ним кардинала явилось создание Рейнской лиги — союза немецких князей и Франции, навсегда ограничившего права императора. Результаты Вестфальского мира получили, таким образом, стабильную политическую гарантию. Франция сумела победоносно завершить войну с Испанией.
Людовик XIV много путешествовал по стране, ведь одно только личное присутствие короля вносило успокоение в недавно мятежные провинции. Юный монарх и сам приобретал бесценные знания о реальном положении дел во Франции, вникая в различия между областями, запоминая «лицо» каждой провинции. Он убеждался в том, насколько разорена страна и дезорганизован аппарат государственного управления. Но правительство все более настойчиво отлаживало средства эффективного контроля. Правда, осторожный Мазарини старался не злоупотреблять чрезвычайными методами, чтобы не напоминать стране о Ришелье. Он фактически восстановил ненавистный чиновникам и дворянам институт интендантов, но скромно именовал их старинным термином, почерпнутым из каролингских времен, — «государевы посланники» (missii dominici). Дворянство, привыкшее за годы Фронды созывать в провинциях свои ассамблеи, пыталось продолжить эту практику вопреки официальному запрету. Мазарини хотел положить этому конец путем переговоров, но люди из его окружения, и в частности его личный интендант Кольбер, настаивали на все более реши-
тельных мерах. В конце концов наиболее упорные дворяне подверглись репрессиям. Их замки были срыты.
Многому научившись от Мазарини, король до поры до времени терпел его стиль правления, однако сам намеревался править иначе. Впоследствии он весьма критически относился к опыту этого периода своего правления. В «Мемуарах» он писал, возвращаясь к тому времени: «Я стал смотреть на все провинции государства не равнодушными глазами, а глазами хозяина... Беспорядок царил повсюду. Все имевшие высокое рождение или высокий пост привыкли к бесконечным переговорам с министром, который сам по себе не испытывал отвращения к такого рода прениям. Более того, они ему были необходимы. Милости скорее требовали и вырывали силой, чем ожидали...» Король вполне объективно оценивал политическую роль Мазарини. Он был незаменим, пока нужны были переговоры, и он добивался поставленных задач для государства, не забывая и о своей личной выгоде.
