Но начало иссякать терпение земледельцев, чьи поля разоряли карфагенские отряды. На Фабия Максима посыпались обвинения в медлительности и даже трусости. По окончании срока его диктатуры были избраны два консула — осторожный Луций Эмилий Павел и запальчивый Гай Теренций Варрон, сторонник решительных военных действий.
Канны. Весной 216 г. стало известно, что Ганнибал приближается к небольшому апулийскому городку Канны, близ которого были сосредоточены хлебные запасы римлян. Во главе с обоими консулами в Апулию двинулась огромная римская армия, насчитывавшая вместе со вспомогательными отрядами союзников более 80 000 человек.
Зная, что у Ганнибала вдвое меньше пехотинцев и всего четырнадцать тысяч всадников, Теренций Варрон рвался к решающему сражению. Эмилий Павел, напротив, советовал не торопиться: его беспокоила открытая равнина перед карфагенским лагерем, удобная для конницы Ганнибала. Консулы командовали армией поочередно, и в один из дней своего командования Варрон отдал приказ к выступлению.
Ганнибал построил свою пехоту полумесяцем, выгнутым в сторону противника. На флангах стояли часть конницы и лучшие отряды пехотинцев. Масса римских воинов, построенная в виде четырехугольника, атаковала центр карфагенян и глубоко врезалась в их расположение. Отборные карфагенские отряды оказались на флангах римского четырехугольника. Конница карфагенян ударила римлянам в тыл и завершила окружение вдвое большего римского войска. Это сражение вошло в историю как образец боя на окружение и уничтожение противника.
459
По меньшей мере 40 000 римских граждан остались на поле боя. В их числе — консул Эмилий Павел, проконсулы, квесторы, 21 военный трибун, 80 сенаторов. Многие попали в плен. Лишь четырнадцати тысячам воинов, в том числе виновнику катастрофы Теренцию Варрону, удалось спастись бегством. Ганнибал же потерял 6000 убитыми. «Четвертой раной» назвал Канны Флор. Но это была не четвертая, а вечная, незаживающая рана, о которой римляне помнили вплоть до времен падения империи.
«Ты умеешь побеждать, Ганнибал, но не умеешь пользоваться победой» — так, говорят, с горечью воскликнул начальник карфагенской конницы, когда вновь, как и после Тразименского озера, Ганнибал не рискнул двинуться к Риму.
Полководец видел, что силы римлян не истощены, что верность Риму сохраняет вся Северная Италия. И он предпочел пока воспользоваться плодами победы на юге полуострова, где после Канн рассеялся страх перед римским оружием и римской местью.
Крупнейшие города Италии и Сицилии, Капуя и Сиракузы, заключили союз с победителем. Правда, такие значительные города, как Неаполь и Нолы, не открыли перед ним своих ворот. Зато прибыл посол Македонии с полномочиями от ее царя Филиппа на заключение союзного договора. И договор этот был подписан в 215 г. Карфагеняне и македоняне клялись отеческими богами, что не сложат оружия, пока не повергнут Рим. Прибыли послы и из Карфагена, направленные Большим Советом после получения от Ганнибала победных трофеев из Канн. Полководцу были обещаны подкрепления, которых он, впрочем, так и не дождался. Да и союзный договор с Македонией ничего ему не дал: римляне сумели натравить на Филиппа Этолийский союз городов и, таким образом, Первая римско-македонская война не вышла за пределы Балкан.
Ганнибал у ворот. Завершался седьмой год войны, когда Ганнибал со своей армией придвинулся вплотную к Риму. «Ганнибал у ворот!» — в ужасе кричали римляне, заполняя площади и улицы города. Женщины, как в дни самых страшных бедствий, вытирали распущенными волосами ступени храмов и камни алтарей.
Ни после Тразименского озера, ни после Канн Ганнибал не решался на этот шаг. Что же заставило его подойти к стенам Рима в 211 г.? Не силой, а слабостью, даже отчаянием, был продиктован поход на Рим: этим маневром полководец надеялся снять римскую осаду Капуи. Но римляне осады не сняли. Так и не решившись на штурм, Ганнибал, опустошив окрестности Рима и разрушив загородные дома, отвел войско на юг.
460
Очередная неудача Ганнибала вскоре открыла римлянам ворота Капуи. Страшна была месть горожанам. Та же угроза нависла над Сиракузами.
