Среди этого движения последовало взятие Константинополя турками, падение Восточной империи, наплыв бежавших оттуда греков в Италию. Они принесли с собою новое познание древности, многочисленные рукописи, тысячи новых средств к изучению древней цивилизации. Понятно, каким усиленным рвением воодушевилась классическая школа. Это было время самого блестящего процветания церкви, особенно итальянской, не в отношении к политическому могуществу, но в деле роскоши, богатства; она с гордостью предавалась всем удовольствиям изнеженной, утонченной, праздной, чувственной цивилизации, литературе, искусствам, общественным и материальным наслаждениям. Взгляните на образ жизни людей, имевших в это время важное политическое и литературное значение, например на кардинала Бембо: вы удивитесь этой смеси сибаритства и высокого умственного развития, изнеженных нравов и смелости мысли. Изучая эту эпоху, рассматривая ее идеи, ее общественные отношения, невольно переносишься во Францию половины XVIII века. Та же страсть к умственному движению, к новым идеям, к мирной, приятной жизни; та же изнеженность и распущенность нравов, тот же недостаток политической энергии и нравственных убеждений, соединенных с необыкновенною откровенностью и деятельностью умов. Ученые XV века находятся в таких же отношениях к высшим духовным сановникам, как литераторы и философы XVIII века к вельможам того времени; у них одни и те же мнения, одни и те же нравы; они спокойно живут друг подле друга и не замечают готовящихся вокруг них переворотов. Прелаты XV века, начиная с кардинала Бембо, конечно, столь же мало предвидели появление Лютера и Кальвина, как придворные XVIII столетия – французскую революцию. А между тем эти эпохи во многом сходны между собою.
Итак, нравственный мир представляет в XV веке три главнейшие факта: с одной стороны – попытка церковной реформы, предпринятая самою церковью; с другой – народная религиозная реформа, и наконец – умственный переворот, образующий школу свободных мыслителей. Эти преобразования совершаются посреди величайшей политической перемены, когда-либо до тех пор происходившей в Европе, – среди централизующего стремления всех народов и правительств.
Но это еще не все: XV век – время наибольшей внешней деятельности человека, время путешествий, предприятий, открытий, изобретений всякого рода. Это время экспедиций португальцев вдоль берегов Африки, время открытия Васко де Гамою пути в Восточную Индию, мимо мыса Доброй Надежды, время открытия Америки Христофором Колумбом, время чрезвычайного расширения европейской торговли. Появляется тысяча новых изобретений, другие, уже известные, но только тесному кругу, становятся популярными и общеупотребительными. Порох изменяет всю систему войны, компас – всю систему мореплавания. Живопись масляными красками развивается и покрывает Европу образцовыми произведениями искусства; гравирование на меди, изобретенное в 1460 году, размножает и распространяет их. Писчая бумага делается обыкновенною. Наконец, между 1436 и 1452 годами изобретается книгопечатание – предмет столь многих восторгов и общих фраз, которые, однако, все недостаточны для выяснения его заслуг и последствий.
Вы видите, каким величием, какою деятельностью отличается это столетие: величием еще мало заметным, деятельностью, результаты которой еще не очевидны для человека. Бурные реформы, по-видимому, не удаются, правительства крепнут, народы усмиряются. Общество как будто готовится наслаждаться лучшим порядком, среди более быстрого прогресса. Но великие революции XVI века уже близки; их подготовил пятнадцатый век. Обзор их будет предметом следующей нашей лекции.
