Необходимая связь учений и фактов. – Перевес селений над городами. – Организация каждого отдельного феодального общества. – Влияние феодальной системы на характер феодального владельца и на семейный дух. – Народная ненависть к феодальному устройству. – Ничтожное значение священника для рабов. – Невозможность правильной организации феодализма: 1) отсутствие сильного авторитета; 2) отсутствие общественной власти; 3) затруднения, сопряженные с федеративным устройством. – Идея о праве сопротивления, свойственная феодализму. – Влияние феодальной системы: благое – на личное развитие человека, дурное – на общественный порядок.
Мы изучили состояние Европы после падения Римской империи в первую эпоху Средних веков, в эпоху варварства. Мы видели, что в конце этой эпохи, в начале X столетия, первою системою, развившеюся и овладевшею европейским обществом, была феодальная система, что из недр варварства прежде всего родился феодализм. Я думаю, нет надобности напоминать, что мы изучаем не историю событий; я не буду рассказывать вам о судьбах феодализма. Нас занимает история цивилизации; цивилизация же есть общий, скрытый факт, который мы ищем под всеми внешними явлениями, скрывающими его. События, общественные кризисы, различные состояния, чрез которые проходило общество, любопытны для нас только по отношению их к развитию цивилизации. Мы должны знать, в чем они противодействовали или способствовали ей, чем обогатили ее и чего ее лишили. Мы будем рассматривать феодальный режим исключительно с этой точки зрения.
В начале этого курса мы определили, что такое цивилизация, мы старались распознать ее элементы. Мы видели, что с одной стороны она состоит в развитии самого человека, отдельной личности, человечества, с другой – в развитии внешнего состояния людей, т. е. общества. Итак, встречаясь с событием, системою, всемирным явлением, мы должны каждый раз задавать себе следующий двойственный вопрос: какое влияние имело это явление на человека? какое влияние оно имело на общество?
Подобные изыскания неизбежно приведут нас к рассмотрению самых важных вопросов нравственной философии. Когда мы захотим узнать степень участия известного события, известной системы в развитии лица и общества, нам необходимо будет определить, в чем состоит истинное развитие того и другого, какое развитие ложно, незаконно, вредит, вместо того чтобы улучшать, влечет за собою регресс вместо прогресса. Нам никоим образом не следует отказываться от подобного изучения; в противном случае нам пришлось бы искажать факты; кроме того, само настроение умов, господствующее в настоящее время, заставляет нас добровольно принять это неизбежное соединение философии с историею. Это один из отличительных признаков и, быть может, самая характерная черта нашей эпохи. Мы призваны изучать и двигать вперед науку и действительность, теорию и практику – нераздельно. До нашего времени эти две силы жили отдельною жизнью. Общество привыкло видеть науку и практику идущими по различным путям, не знающими друг друга или, по крайней мере, не встречающимися между собою. Когда отвлеченные учения, общие идеи хотели воплотиться в событиях, действовать на мир, им удавалось достигнуть этого только в форме фанатизма и с его помощью. Обладание обществами, руководительство их делами до сих пор было разделено между двумя влияниями: с одной стороны – людей верующих, фанатиков, приверженцев общих идей и принципов; с другой стороны – людей чуждых всякому рациональному началу, управляемых единственно силою обстоятельств, людей практических, людей минуты (libertins, как называли их в XVIII веке). Теперь это двойственное состояние уже прекращается; преобладание не может более принадлежать ни фанатикам, ни практикам. Теперь, чтобы управлять людьми, чтобы руководить ими, необходимо знать и понимать как общие идеи, так и текущие события; необходимо обращать внимание и на принципы, и на факты; уважать истину и действительность; избегать ослеплений фанатиков и ослепления практиков. Таков результат развития человеческого разума и общественного быта: с одной стороны, человеческий разум, возвышенный и свободный, лучше понимает совокупность явлений, научился обнимать одним взглядом и вводить в свои соображения все существующее; с другой стороны, общество усовершенствовалось до такой степени, что может быть поставлено лицом к лицу с отвлеченной истиной, что факты могут быть сближены с принципами и, несмотря на всю недостаточность первых, такое сопоставление может быть сделано, не вызывая ни в ком ни ужаса, ни отчаянья. Будем повиноваться естественным стремлениям, условиям, требованиям нашей эпохи и потому будем переходить от событий к идеям, от изложения фактов к вопросам теоретическим. В современном расположении умов заключается, быть может, еще одно обстоятельство, говорящее в пользу такого метода. С некоторых пор господствует у нас решительная склонность, даже пристрастие к фактам, к практической точке зрения, к положительной стороне человеческой деятельности. Мы до такой степени были порабощены деспотизмом общих идей, теорий, и они в иных отношениях так дорого обошлись нам, что стали для нас предметом некоторого недоверия. Мы предпочитаем обращаться к фактам, к частностям, к приложениям общих начал к жизни. Не будем жаловаться на это – это новый успех в наших познаниях и великий шаг к открытию истины, если только мы не безусловно подчинимся этой наклонности и не позволим себе слишком увлекаться ею, если мы не забудем, что лишь истина имеет право царствовать над миром, что значение фактов зависит лишь от того, насколько они выражают ее и стремятся все более и более приблизиться к ней, что истинное величие событий проистекает от величия идей, лежащего в их основе. Цивилизация нашего отечества имеет тот отличительный характер, что она никогда не терпела недостатка в умственном величии; она всегда была богата идеями; сила человеческого разума во французском обществе всегда была велика, больше, может быть, чем где бы то ни было. Мы не должны лишиться этого прекрасного преимущества; мы должны предохранить себя от того узкого, материального состояния, в которое впали иные общества. Разум, идеи и в настоящее время не должны лишиться того высокого места, которое они всегда занимали во Франции. Таким образом мы отнюдь не будем избегать общих, философских вопросов, мы не будем искать их, но когда нас натолкнут на них факты, то мы приступим к разрешению их без смущения, без колебания. Мы не раз будем иметь к тому случай при рассмотрении феодального устройства в отношениях его к истории европейской цивилизации.
