Итак, с какой бы точки зрения мы ни рассматривали эту эпоху, мы найдем в ней более разнообразных и важных событий – политических, церковных, философских, литературных – нежели в каком бы то ни было из предшествовавших столетий. Деятельность человеческого духа обнаруживается во всем: в отношениях людей между собою, в отношениях их к власти, в взаимных отношениях государств, в чисто умственном труде; одним словом – это время великих людей и великих дел. Но величайшее событие этого времени – религиозная революция, которою мы теперь занимаемся, она – господствующий факт всей эпохи, факт, дающий ей имя, определяющий ее характер. Из всех замечательных явлений, игравших тогда такую важную роль, реформация самое многозначительное; соприкасаясь со всеми остальными, она изменяла их и в свою очередь была изменяема ими. Итак, задача наша состоит в правильной оценке и точном изображении факта, господствовавшего над всеми другими важнейшими событиями этого времени, – причины, которая была богаче всего последствиями в эту эпоху.
Чрезвычайно трудно привести столь разнообразные, обширные и тесно связанные между собою факты ко всеобщему историческому единству. Однако это необходимо; когда события совершились, когда они вошли в область истории, человек ищет в них преимущественно общих фактов, старается найти связь причин и действий. Это самая важная и, если можно так выразиться, бессмертная часть истории, к которой по необходимости должны обращаться все, чтобы уразуметь свое прошедшее и понять самих себя. Такое стремление к общим, разумным результатам представляет собою наиболее могущественную и достойную похвалы умственную потребность; но удовлетворение ее не следует искать в слишком поспешных общих выводах. Конечно, легко увлечься и с первого взгляда определить общий характер, существенные последствия эпохи или события. Дух человеческий, как и воля, постоянно жаждет деятельности, тяготится препятствиями, домогается свободы и спешит к окончательному результату; он легко забывает факты, которые стесняют и задерживают его; но, забывая, он не уничтожает их: они остаются, чтобы рано или поздно изобличить его заблуждение. Для человеческого духа есть только одно средство избежать этой опасности: сначала окончить, мужественно и терпеливо, изучение фактов, а потом уже извлечь из них общие, окончательные выводы. Факты для мысли то же самое, что правила нравственности для воли. Для мысли необходимо знать факты, признавать над собою их силу; только тогда, когда она исполнила эту обязанность, во всей ее полноте и обширности, – только тогда она может развернуть свои крылья и подняться на высоту, с которой обнимаются все события в общей их связи и со всеми их последствиями. Если же она поднимается слишком быстро, не ознакомившись предварительно со всею местностью, которую увидит в своем полете, то она подвергнется неисчислимым вероятностям заблуждения и неудачи. В арифметическом счете первая ошибка ведет за собою множество других, до бесконечности. Точно так же и в истории, если исследователь один раз упустил из виду известные факты, один раз позволил себе увлечься страстью к слишком поспешным общим выводам – трудно представить себе, до чего может довести его это первая ошибка.
Высказывая такие мысли, я некоторым образом предубеждаю вас против самого себя. В этом курсе я ограничивался и по необходимости должен был ограничиваться одними только попытками обобщения, общими выводами из фактов, которых мы вместе с вами не изучали в подробности. Теперь мы дошли до эпохи, в которую такое предприятие становится гораздо труднее, чем прежде, и легче может подать повод к ошибкам; вот почему я счел долгом предостеречь вас против моего собственного труда. Затем, возвращаясь к реформации, я постараюсь сделать то же самое, что уже делал при рассмотрении других событий: я постараюсь распознать главнейший факт ее, определить ее общий характер, одним словом – указать место и роль этого великого события в истории европейской цивилизации.
Мы помним, в каком положении мы оставили Европу в конце XV века. Мы видели в продолжение его две замечательные попытки религиозной революции или реформы: одну – законную, посредством соборов, другую – революционную, со стороны богемских гусситов. Мы убедились, что хотя ни та, ни другая не имели успеха, но в то же время самое событие предупредить было невозможно; оно должно было осуществиться в той или другой форме; XVI век неизбежно должен был совершить то, на что XV только покушался. Я не буду рассматривать подробностей религиозной революции XVI века: я предполагаю их почти общеизвестными и обращаю внимание только на общее отношение самого факта к судьбе человечества.
