Показывая в исторической ретроспективе, как складывалось поклонение древних людей божествам, небесным и земным духам, Сыма Цянь проявляет достаточную осторожность, предупреждая о скудости информации в этой области; поэтому, говоря о древнейших периодах легендарных Шуня и Юя, о «династии» Ся, о царях дома Инь и соблюдаемых ими ритуалах, историк повторяет сведения книги исторических преданий Шан шу, ранее изложенные им в анналах (см. т. I). Раздел о верованиях семивекового периода Чжоу базируется на данных Цзо чжуань, Го юя, Чжоу ли и других сочинениях этой эпохи, также в значительной части упоминаемых в анналах и «Историях наследственных домов».
Именно в период Чжоу складывается культ Верховных владык — Белого, Желтого, Красного и Синего императоров, — лишь постепенно замещаемый культом единого Неба как высшей созидающей и направляющей силы мироздания, культом матери-земли; процветают анимистические верования и деификация сил и объектов природы — горных вершин, рек, озер, морей, отдельных камней («драгоценность из Чэнь»), животных, растений. Расцветают жертвоприношения, которые, по мысли древних, служили главным средством обращения к духам за поддержкой и милостью. Наряду со все более усложняющейся ритуальной стороной жертвенных культов в чжоуском Китае, как показывает глава, сохраняют свою силу древнейшие пласты религиозных верований, связанные с магическими [40] обрядами, с верой в благовещие знамения, в сверхъестественные существа (драконы, фэньхуаны и цилини) и чудодейственные растения. С IV в. до н. э. наряду с распространением учения Цзоу Яня о вечном кругообороте пяти стихий — широкое распространение, в первую очередь в княжествах Ци и Янь, получает деятельность магов и шаманов, вера в небожителей, живущих на священных горах в море, в существование эликсира, дарующего бессмертие.
Важно отметить пестроту порайонных культов, существовавшую в чжоуском Китае. Так, горное княжество Ци считалось издавна средоточием небесных сил, и в нем приносились жертвы восьми духам: небесному и земному владыкам, владыке войны, владыкам сил инь и ян, владыкам Луны, Солнца и четырех времен года. Здесь нет еще обособления и особого приоритета жертвам духу Солнца и Земли, они идут в общем ряду священных объектов[6]. Даже краткое перечисление существовавших в III-II вв. до н. э. служб и ритуалов поражает своим разнообразием. Десятки горных вершин, рек и озер были объектами постоянного поклонения. Кроме того, констатирует Сыма Цянь, в одной только столичной области Юн «насчитывалось более ста храмов в честь Солнца, Луны, созвездий Шэнь, Бэйдоу, планет Ин-хо, Тай-бо, Суй-син, Чэнь-син, 28 зодиакальных созвездий, в честь князя ветра Фэн-бо, пастыря дождей Юй-ши, четырех морей, девяти и четырнадцати [заслуженных] чиновников, Чжу-бу — всех звезд, Чжу-янь — всех дорог, Чжу-цю — всех духов людей, которым приносятся жертвы совместно. На западе имелось также несколько десятков жертвенников.
Новая династия Хань весь этот огромный пантеон духов оставила почти без изменений. Первый ханьский император, Гао-цзу, «все церемонии и обряды [повелел] проводить, как и прежде», хотя число Верховных правителей (или владык) увеличил до пяти и в ряде эдиктов сделал особый упор на сооружении алтарей и храмов в честь духа земли и злаков как в столице, так и на местах. [41]
Вторая половина главы рассказывает о верованиях и суевериях, о системе жертвоприношений, господствовавших в правящих кругах ханьского Китая в период царствования У-ди, во второй половине II в. до н. э., свидетелем которых был астролог двора Сыма Цянь. Обращает на себя внимание исключительная насыщенность дворцовой жизни Хань всякого рода службами, поездками в священные места, поисками и выработкой форм ритуалов. Наряду с культами Неба и Земли и жертвоприношениями фэн и шань в их честь равноценное им значение приобретает разработанный до деталей культ духа Тай-и — Великого единого, — включающий создание особого жертвенника и пышного ритуала жертв, посвященных ему. Этот дух, представляющий все сущее, т. е. весь мир существ, пришел, по-видимому, из даосской традиции и составной частью вошел в ханьский религиозный синтез. Исключительно большое место при У-ди занимают различные магические действа, истолкование всякого рода знамений (поимка единорога в 122 г., находка треножника в 113 г., появление кометы, желтых облаков и т. д.), вера в чудеса (следы великана или небожителя, вознесение Хуан-ди на небо на драконе и т. п.). Перед нами проходит целая вереница магов, шаманов и всякого рода шарлатанов (Ли Шао-цзюнь, Шао-вэнь, Луань Да, Цзинь, Гунсунь Цин и др.), возвышавшихся при У-ди до высоких постов, получавших громкие звания, наживавших большие состояния и дурачивших императора и его окружение всякими небылицами. Сыма Цянь описывает суеверия, веру в нечистую силу, в духов, в небожителей, в перевоплощение душ (Святая женщина) и в бессмертие, которые были распространены в ханьской верхушке конца II в. до н. э.; он не упоминает народных верований и суеверий, но очевидно, что в гуще населения тогдашнего Китая господство анимистических верований и суеверий было еще более всеобъемлющим.
