23. Вотаниат дал знак согласия на эти слова о Константине, – Алексей опять начал говорить: «Ты знаешь, василевс, что я до конца остался преданным предшествовавшему тебе державному и, тогда как все склонялись на твоё царствование, доныне был верен ему и не отправлял к тебе ни послов, ни писем. Посему, как без обмана соблюдал я верность ему, так ненарушимо сохраню её и тебе. После того василевс похвалил Алексея и отпустил его. Узнав же, что посланные вперёд овладели царским дворцом, Вотаниат вышел, в намерении переплыть во дворец и, достигнув так противолежащего городу берега, где стояла на столбе каменная корова,[133] взошёл на царский дромон и при кликах и рукоплесканиях переправился к царскому дворцу.
24. Между тем василевс Михаил постригся и облекся в монашескую одежду в присутствии дочери кесаря, который, зная легкомыслие нового василевса и наглость окружающих его, и видя, что теперь власть в руках рабов,[134] боялся за своего племянника, как бы не потерпел он чего-либо необычайного, а для того посоветовал ему посвятить себя Богу. А управлявший тогда патриаршим престолом великий и славный Фома, зная чистоту этого мужа, причислил его к клиру и, спустя немного, рукоположил в митрополита Эфесского.
25. Овладев царским скипетром, Вотаниат, хотя приближался к старости, или лучше сказать – был уже стар, и прежде вступал в два брака, однако еще женился на царице Марии. При вступлении Вотаниата на престол, царица Мария оставила дворец и поселилась в монастыре, который называется – Петрион и находится близ Сидиры. Когда же Вотаниат, склонившись на убеждения кесаря, – о чем подробнее будет сказано после, – решился жениться на ней; тогда кесарь пригласил и ввел её во дворец. Потом сделаны были приготовления к обручению, и василевс с царицею, как жених с невестой, стояли уже пред дверями святилища. Но долженствовавший обручить их (священник) одумался и стал опасаться низложения; потому что василевс Михаил Дука, муж Марии, и супруга Вотаниата от второго его брака – были еще живы. Соображая это и понимая, какое сделал он зло, благословляя прелюбодеяние и вместе троеженство,[135] он медлил с выходом из алтаря. Видя это и догадавшись, какая мысль озабочивает священника[136] кесарь начал беспокоиться, что патриарх, услышав о том, не разрешит Вотаниата от прежнего брака и склонится на сторону Евдокии.[137] Не желая высказать своей мысли при окружавших его людях, он сумел взглянуть на своего внука, Михаила Дуку, и хотел взглядом дать ему понять то, чего не мог высказать. Этот юноша, видя медлительность священника и направленный на него самого пристальный взгляд кесаря, понял, что должно было сделать, и, тотчас приготовив другого священника для совершения обручения, до времени скрыл его, а сам, приблизившись к алтарю, позвал священника, отказывающегося совершить обручение. Когда же тот спросил, для чего зовут его; тогда Михаил, взяв его за одежды, тихо отвел оттуда и на его место поставил другого, который и совершил священнодействие. С того времени кесарь стал пользоваться особенным доверием царицы.
24. Между тем логофет, потеряв надежду на василевса и окружающих его, решился бежать к Вриеннию и, в бытность свою в Силимврии переговорив с Руселем, который послан был туда с войсками от него и василевса Михаила, хотели, чтобы и он сопутствовал ему. Но Русель схватил его и в оковах отвел к Вотаниату. Сосланный на остров, называемый Океею,[138] логофет был подвергнут бесчеловечным и безжалостным пыткам, и спустя немного умер. Таков был конец царствования Михаила Дуки.
