Но, встречая везде неудачи, логофет, наконец, замышляет план – не столько умный, сколько замысловатый и лукавый: он снова вкрадывается в (доверие) к простодушному василевсу и внушает ему удалить от себя дядю кесаря, предлагая к тому средство – убедить его, чтобы он отправился в поход против Руселя. Что же отсюда? Василевс склоняется на его слова, призывает к себе дядю и объявляет ему эту тайну тихим и прерывающимся голосом; ибо быв несвободен в речи, он обыкновенно так говаривал. Понимая замысел и хорошо зная как своенравие затейника, так и доверчивость того, кто согласился на его затею, кесарь сначала советовал против мятежника послать сына своего Андроника; но когда василевс не переставал настаивать и, наконец, сказал: «Или мне надобно идти против него, или тебе», – согласился и начал готовиться к походу. Приготовившись достаточно, переправился он в Азию и, собрав войска, пошёл на неприятеля. Пройдя пределы Вифинии и узнав, что неприятель расположился лагерем у источников реки Сангария, он миновал Дорилею и продолжал подвигаться вперёд. При известии об этом наступлении, и варвар также двинул свои силы. Оба неприятеля встретились около так называемого Зомпского моста и, став лагерем, готовились к битве. Поутру на другой день вывели они войска и расположили их следующим образом. Сам кесарь управлял центром ромейского войска, имея под своим начальством варваров, вооруженных щитами и секирами, которым всегда вверялось охранение царского дворца; правое крыло составляли наемные кельты, которыми предводительствовал один кельт, по имени Папас; левым крылом командовал доместик схол Андроник, а задним отрядом (арьергардом) заведовал Никифор Вотаниат, в последствии ромейский василевс, имевший под своей командой фалангу фригийцев, ликаонян и асийцев. Видя, что ромейская фаланга так выстроилась, Русель и сам разделил свое войско на две части, из которых одну взял в свое распоряжение и повел её медленно, а другой велел идти прямо против наемных кельтов.[95]
Когда эти были уже не далеко друг от друга, – наемники и неприятели начали переговариваться между собой, – и вдруг все наемное войско, под начальством Папаса, перешло к неприятелю и, соединившись, они пытались окружить войско кесаря. Сюда же с отборной частью своей фаланги прибыл и Русель. При этом нападении варваров произошла сильная битва, и многие пали с обеих сторон. Переломав копья, враги обнажили мечи и, сражаясь вблизи, друг другу наносили раны.
15. Когда битва, таким образом, шла, командовавший задним отрядом (арьергардом) видя, что наемники перешли к неприятелю и стараются окружить предводимую кесарем фалангу должен подать помощь; а он отступил со своими силами, хотя был человек храбрый, что доказал во многих случаях. Пользуясь этим, враги безбоязненно окружили войска кесаря. Находившиеся при нём варвары в продолжение некоторого времени стояли твердо, поражая неприятеля, они и сами были поражаемы им; но когда увидели, что на них нападают спереди и сзади, начали приходить в замешательство. Кесарь своим бесстрашием подкреплял их дух, и они держались, сколько было сил; но вскоре изнемогли и уже не в состоянии были отражать нападавших; потому что большая часть из них была убита. Тогда он, не хотевший даже теперь спасаться бегством, взят был в плен.
Между тем одолеваемый неприятелем, обратился в бегство и отряд Андроника. Но сам Андроник, хотя весь покрыт был ранами (ему нанесены были смертельные раны), все еще ездил и искал отца. Узнав же, что отец его взят в плен, он при всей возможности спастись, так как был уже вдали от стрел и места битвы, предпочел своему спасению подвергнуться за отца опасности, и потому, поворотив лошадь, устремился в середину врагов и перебил многих из них мечом; а когда был уже недалеко от кесаря, – сделался просто неудержимым и не походил на человека смертного, но казался бессмертным и бесплотным. Не смотря на то, что поражали его копьями, он был неустрашим: одних убивал, других прогонял, стараясь пробиться туда, где находился плененный отец его. Враги, видя неудержимую стремительность юноши, сбежались все и, одни стрелами, другие длинными копьями поражали его лошадь и его самого, пока, наконец, покрытый ранами конь повалился на землю вместе с всадником. Тогда варвары, окружив его, хотели сорвать с него шлем и мечом отрубить голову храброго мужа. Но кесарь, оттолкнув державших его, бегом устремился к нему, упал на своего храброго сына в изнеможении от множества ран, и дав знать варварам, – кто это, спас от неминуемой смерти.
