Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933 - страница 83
М. Н. Тухачевский на учениях
Если бы к такому кадровому тылу в 1920 году добавился военный успех в Европе, армия-победительница Тухачевского вместе с ним самим могла бы быстро и заметно измениться. Победа обеспечивает преданность командующему. В марте 1920 года резидент Врангеля в Берлине, генерал фон Лампе, тоже семеновец, в дневнике пишет: "Тухачевский — не Наполеон ли?"
С чем бы вернулся в Россию Тухачевский, сказать уж точно невозможно. Его политические взгляды неизвестны. Доподлинно известно, что Наполеон из него не получился.
Между бывшими царскими офицерами чувства кастовой общности не было. В 1924 году царский полковник, генштабист и начальник штаба Рабоче-Крестьянской Красной армии Борис Михайлович Шапошников написал книгу "На Висле" и возложил всю ответственность за провал польской кампании исключительно на Тухачевского. Занятное это было время, первые годы после Гражданской войны. Бывшие царские офицеры чувствуют себя героями, потому что это они на самом деле выиграли Гражданскую. А государственная система еще окончательно не заматерела. И поэтому эти герои Гражданской уже и еще не боятся между собой обсуждать, почему они пошли на службу к красным. В отношении себя Тухачевский крайне болезненно воспринимает эти разговоры. По воспоминаниям Лидии Норд, он не может успокоиться: "Мне наплевать на все эти разговоры, но просто интересно, почему только Тухачевский является притчей во языцех? А я вот знаю, что никто не упрекнет генералов Потапова, Брусилова, полковников и подполковников Егорова, Петина, Шварца, Корка, Соллогуба, Шапошникова и всех остальных, вступивших в Красную Армию. Разве они, будучи генералами и штаб-офицерами царской армии, не сделали того же, что сделал я, будучи только в чине поручика? Каким образом можно перейти на службу к красным и соблюсти невинность?"
На самом деле подобные частные разговоры и в 1924 году были уже мало уместны. Уже в 1924-м Тухачевский взят на оперативный учет ОГЛУ вместе с такими известными военачальниками и военными теоретиками, как Каменев, Вацетис, Снесарев, Свечин, Бонч-Бруевич. Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, генерал-лейтенант царской армии, в 1918 году по указанию Ленина занят обороной Петрограда. Он — брат управляющего делами Совнаркома Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, который известен как автор рассказа о Ленине под названием "Общество чистых тарелок". Рассказ о том, как хорошо кушал Ленин в детстве и что придумал отец Ленина, чтобы тот кушал еще лучше, Бонч-Бруевич успел написать в короткий период НЭПа, между страшным голодом начала 20-х и чудовищным голодом конца 20-х годов в СССР.
С 1929 года германская разведка запускает дезинформацию о том, что Тухачевский работает на германский Генштаб. Выбор Тухачевского в качестве объекта понятен. Тухачевский — перспективный военный теоретик, играет серьезную роль в советско-германском сотрудничестве, посещает маневры рейхсвера, германские заводы, контактирует в Москве с немецкими офицерами.
ОГПУ дезинформацию зафиксировало.
В 1930-м в ходе операции "Весна" арестованы около 5000 бывших царских офицеров, в том числе преподаватели Военной академии Какурин и Троицкий. Какурин был у Тухачевского начштаба в польскую кампанию. Оба дали компрометирующие показания на Тухачевского. Говорили о будущей военной диктатуре, о правом уклоне, о том, что "Тухачевский выжидает, организуясь". Троицкий стал осведомителем ОГПУ. Доложили Сталину. Сталин в это время отдыхал в Сочи. Он прочитал протоколы допроса Какурина и Троицкого и отреагировал: "Стало быть, Тухачевский оказался в плену у антисоветских элементов и был сугубо обработан тоже антисоветскими элементами из ряде" правых. Возможно ли это? Конечно возможно, раз оно не исключено". Но в Сочи Сталин решил, что еще не время. "Нужно хорошенько обдумать это дело", — сказал он в Сочи. Через полгода из Какурина выбили новые показания. Он сообщил: "Тухачевский говорил, что возможна и такая перспектива, что рука фанатика не остановится и перед покушением на жизнь самого тов. Сталина. Я не исключаю, что, говоря о фанатике, стреляющем в Сталина, Тухачевский вуалировал ту перспективу, над которой размышлял сам".
