Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933 - страница 82

Троцкий в воспоминаниях пишет: "После вчерашних блестящих побед никому не хотелось с этим мириться. Я застал в Москве настроения в пользу второй польской войны. Желание являлось отцом мысли". Троцкий выехал на Западный фронт, убедился в непригодности армии к повторному наступлению, вернулся в Москву, и Политбюро вынесло решение в пользу заключения мира с Польшей. Мирный договор был подписан 18 марта 1921 года, когда Тухачевский штурмовал Кронштадт.

Своей родственнице Лидии Норд Тухачевский о войне с Польшей сказал: "Я ясно увидел, что моя армия состоит на 50 процентов из всякого сброда и что она не такая, какую я хотел бы иметь". Скорее всего этой армии после четырех лет Первой мировой войны и трех лет Гражданской просто осточертела война. До революционного броска в Европу крестьянской армии вообще не было никакого дела В 1920-м, после Польши, Тухачевский счел, что его карьера завершена Однако после подавления кронштадтского мятежа возникло ощущение, что он реабилитирован. Между Тухачевским и советским Главкомом, бывший царским полковником Сергеем Сергеевичем Каменевым, состоялся разговор по прямому проводу сразу после Кронштадта.

— Наша гастроль здесь закончилась. Разрешите возвратиться восвояси, — сказал Тухачевский.

Каменев ответил:

— Ваша гастроль закончилась блестяще. Поздравляю.

Вопреки всякой исторической логике, интересным все-таки остается вопрос, что было бы, если бы Тухачевский во главе армии прошел через всю Европу и дошел до Парижа. Когда Ленин торопил Тухачевского с наступлением, он вряд ли просчитывал все до конца. Троцкий о Ленине говорит: "Ленин не был механическим счетчиком, не делающим ошибок. Ошибки у Ленина были, и очень крупные ошибки, в соответствии с гигантским размахом его работы". Тухачевский во главе армии мог бы оказаться гигантской ошибкой Ленина. Невозможно предположить, какая рот" осталась бы Ленину и Троцкому, если бы они оказались далеко в тылу, в хвосте у вырвавшегося вперед командарма.

В семье Тухачевских бытовало предание, что они ведут свой род от графа Идриса, который был сыном графа Фландрского Бодуэна IX из французского королевского рода Капетингов. Граф Бодуэн — участник IV Крестового похода и первый император латинской империи на обломках Византии. Старый знакомый Тухачевского по плену француз Фервак указывал на латинские черты лица Михаила Николаевича. Тот же Фервак вспоминал, как летом 1917 года в лагере для военнопленных они с Тухачевским читали Достоевского на французском. Тухачевский тогда неожиданно отреагировал: "Революционная Россия распространит свои пределы далеко за границы, очерченные договорами. С красным знаменем, а не с крестом мы войдем в Византию. Мы встряхнем Россию как пыльный коврик. А потом мы встряхнем весь мир".

Еще осенью 1914 года подпоручик лейб-гвардии Семеновского полка Тухачевский говорил однополчанам: "Для меня война — все. Или погибнуть, или отличиться, сделать себе карьеру, достигнуть сразу того, что в мирное время невозможно. В войне — мое будущее, моя карьера, моя цель жизни".

М. Н. Тухачевский

Тухачевский люто ненавидел Германию. Еще со времен своего пребывания в германском плену в Первую мировую. Кстати, в плену он познакомился с будущим французским президентом де Голлем. В лагере офицеров выпускали в город под честное слово. Тухачевский бежал. Де Голль пренебрежение офицерским словом осудил.

Немцы всегда отдавали себе отчет в нелюбви Тухачевского к Германии. В конце 20-х он будет говорить о неизбежности военного столкновения с Германией лет через 10–12. "И она тогда, — говорил Тухачевский, — навсегда забудет слова "руссише швайне"". В это же время представитель рейхсвера в Красной армии генерал Шлальке отметит, что Тухачевский ничем не напоминает немецкого генштабиста, а "всем своим типом он соответствует идеалу элегантного и остроумного офицера французского генерального штаба". Тот же генерал Шпальке заметил, что Тухачевский заметно выделяется на фоне "неотесанных пролетарских коллег его".

Надо сказать, Тухачевский никогда не был идейным поклонником большевизма. Кроме того, командные и штабные должности в Красной армии вообще и в окружении Тухачевского в частности заняты бывшими царскими военными специалистами. На руководящих постах в РККА в 1918–1920 годах из 20 командующих фронтами 18 — кадровые царские офицеры, из них 10 генштабистов. Из 22 начальников штабов фронтов — все кадровые царские офицеры и все генштабисты, из 76 командующих армиями 47 — кадровые офицеры, 27 — генштабисты. К 1920 году в армию мобилизованы не менее 125 тысяч царских офицеров. К 1920 году подготовкой красных командиров заняты 194 царских генерала и почти 3000 кадровых офицеров.