самое, что жечь нефть в топках электростанций. Но может быть можно и даже нужно, но вообще
из нефти можно делать гораздо более ценные вещи, например бензин, не говоря о полимерах.
Так вот настоящая революция в сельском хозяйстве началась тогда, когда стали разводить корову
не на мясо, а на молоко. Это гораздо, примерно в 3 или 4 раза эффективнее. Если учитывать
расход энергии, расход калорий на выращивание продукта и тот выход, который мы имеем.
Корова как мясное животное может эффективно разводиться ну где-то, я не знаю, предположим,
может быть до широты Москвы, может быть меньше. Но как молочное животное ее вполне
можно разводить на широте Финляндии или Вологды.
Овца, опять таки, первоначально овца – это было животное, которое использовали на мясо,
что было неэффективно. Почему? Потому что овца, как это ни парадоксально сказать сейчас,
не имела шерсти. То есть шерсть она, конечно, имела, но, на самом деле, та шерсть, которая у
дикой овцы – это подшерсток. Вернее, это шерсть, которая не употреблялась, которая жесткая,
нетеплая, малоценная. А вот та шерсть, которая сейчас – это подшерсток дикой овцы.
Может быть, вы помните, как где-то уже десять или двенадцать лет назад в Тироле, на
границе Италии и Австрии нашли человека, случайно замерзшего в горах; это было пять тысяч
лет назад. Во что был одет этот человек? Он полностью сохранился и все, что на нем, тоже
сохранилась. В рубашку из травы. Почему из травы? Что за нелепость? Овца была у этих людей,
но не было шерсти. Не было шерстяной одежды. Шерстопрядение появилось где-то лишь в
третьем тысячелетии до нашей эры. И вот это было очень эффективно, потому что шерстяная
одежда и теплая, и дешевая. Она гораздо более дешевая, чем, скажем, одежда изо льна, ее легче
сделать.
В результате вот этих революций, революций в производстве молока, в изготовлении
шерстяной одежды, центром цивилизации стала именно Западная Евразия. Здесь возник гораздо
более мощный очаг, чем в Китае. Скажем, в Китае вот этой вторичной революции производства
пищи не было. Там главным домашним животным была и остается свинья. Свинья – очень
ценное животное, но она не дает вторичных продуктов: ни молока, ни шерсти, ее также нельзя
запрячь, в отличие от вола, в плуг.
Что стало дальше с культурой докерамического неолита? Тут еще одна интересная вещь.
Дело в том, что, опять-таки, есть такой миф, что наша современная цивилизация, она такая
плохая, она уничтожает природу, она ведет дело к экологическому кризису, даже катастрофе.
Она, конечно, может быть, и ведет. И природу она уничтожает. Но, опять-таки, ровно этим
занимались люди на протяжении всей своей истории. Все культуры уничтожали природу. Или
почти все. И вели многие из них дело к экологической катастрофе. И вот эта первая
земледельческая культура, земледельческо-скотоводческая культура мира, докерамический
неолит десять тысяч лет назад привел дело к страшной катастрофе. Они вырубили, как это
водится, леса. Причем предполагается, что вырубили они их не для того, чтобы сеять свой
ячмень, для этого особенно больших территорий не требовалось, а скорее для того, чтобы
выжигать известь. Точно это, конечно, неизвестно, но, учитывая размеры тех поселений, которые
появляются к тому времени, например, на территории Иордании есть такое крупное поселение
Айнгазал, где жило две-три тысячи человек, как минимум, десять тысяч лет назад. Так вот,
учитывая все это, для производства извести, которую, как я уже сказал, использовали для
изготовления такого цемента, которым покрывали полы домов, требовалось колоссальное
количество топлива. И вот, для того, чтобы добыть это топливо сжигали дубовые леса. Так или
иначе, это привело к опустыниванию.
Что дальше произошло? Опять-таки, очень интересно. Люди на юге Леванта, на территории
современной Иордании, Израиля, может быть, юга Сирии (на севере там ситуация была
несколько другая), они бросили свои поля, поскольку козы, овцы, коровы у них были, и они
ушли в степь. Они стали подвижными скотоводами. Вот этот хозяйственный тип подвижных
скотоводов, опять-таки, появился именно в Леванте, именно тогда и в то время. И дальше с
