По пути я раздобыл две лианы попрочнее, каждая длинной метров семь. Думал, что для того, что бы их добыть придется изрядно повозиться, ведь кроме каменного рубила-скребка, что удобно лежал в ладони, у меня не было никакого инструмента. Но на мое удивление, четыре косых удара и лиана толщиной в два больших пальца перерублена. Правда рубило пришлось выкинуть в результате, так как я перестарался не рассчитав силы на последнем ударе, а камень из которого оно было сделано, был не из твердых пород. Обидно за инструмент, но Одыр знает как их делать, так что не велика потеря.
К Большой Реке мы вышли примерно за два часа перед рассветом. В темноте, под аккомпанемент дождя и всполохи молний, было видно от силы метров на десять вперед. И брод, он не казался каким-то непреодолимым. Огромные валуны удобно расположились, примерно в метре друг о друга. С них можно было легко перескочить один с другого, оставив бушующие потоки воды в полуметре ниже. Легко, так казалось Одыру, да и мне под его воздействием. Раз он смог преодолеть этот путь в тринадцать лет, то я то точно смогу! А ночь, которая скрывала насколько трудным будет этот путь, только помогала уверится в этих мыслях.
Связал прочным узлом две лианы. Один конец обмотал себе на поясе и закрепил еще одним узлом. Подозвал Бры, завязал узел у неё на поясе. Еще в эту своеобразную цепь, я включил Пата, он был замыкающим. Отобрал детей у Бры, она держала двоих и посадил обоих себе на сгиб локтя. Доверить переноску детей я никому не мог. А если я упаду, то все напрасно, эти дети все равно не выживут, их погубит голод. Я все ставил на одну карту и наверно должен был понимать, что так нельзя, что такой риск он чрезмерен. Но в этот момент я был уверен в успехе на тысячу процентов. И не в божественной благодати дело, это просто наследство — маниакальный синдром собственной правоты, что достался мне от Одыра.
Наверное если бы я начал кричать, грозить или заставлять, все могло случится иначе. Но я сказал просто.
— Тут смерть. — И рукой показал в джунгли. — Там жизнь. — И взмах в сторону бурлящего потока. — Я знать. — И столько спокойствия и веры в свои слова, было в моем голосе, что в ответ на мое: — Бры, Пат, за мной. Повторять как я.
Двое безропотно ступили на скользкие камни, повторив мой первый шаг в темноту. Мне казалось, что Одыр ошибся и тут не сто метров, а все тысяча! Таким долгим и опасным казался этот путь. Я прыгал с валуна на валун, со скалы на скалу. Пару раз едва не сорвался. Один раз сорвалась Бры. Но мой выкрик, позволил Пату подобраться и он не полетел в воду вслед за ней. А потом мы потянув за лиану, легко вытащили первую бабушку племени на большой камень. Все это время, я думал не о себе, даже не о Пате или Бры. Я боялся за два комочка тепла, что прижались к моей груди и вцепились своими маленьким рученьками в меня. Я не мог их подвести. Не мог, даже если упадет небо, я их спасу! И мы дошли. Но я не успокоился на этом, а отнес детей и увел Бры с Патом, с берега на холм. Забраться по отвесному, песчаному берегу с детьми на руках оказалось даже сложнее, чем прыгать с камня на камень.
— Тут нет злых зверей. Тут нет Тех Кто Живет в Воде. Тут жить!
Отвязал лианы. Бры как подкошенная рухнула на траву. Но стоило мне сунуть ей в руки детей, как она тут же пришла в себя. Попросил крикнуть, что есть мочи, в сторону берега джунглей, что мы дошли и живы. Тут было важно, что бы эта новость исходила не из моих уст. Надеюсь, что эти крики были услышаны на другом берегу.
Обмотав лианы вокруг груди и пояса, я направился в обратный путь. Все же тело мне досталось великолепное. Идеальное тело. Ни больше и ни меньше. Сила, реакция, ловкость, координация, все намного выше чем в моем предыдущем теле. Жаль кончено, что все эти атрибуты, не помогут справится один на один даже с самой малой из саблезубых кошек, не говоря о ком-нибудь по-крупнее.
Обратный путь занял не больше двух минут. Одыр мог бы пройти теперь этот маршрут с закрытыми глазами, его память тела была изумительной. Он точно помнил, как и куда ступала его нога, на какую часть камня прыгать потому, что там суше или поверхность более шероховатая. А теперь так умел и я. И вера в то, что все получится, обрела более весомые предпосылки.
