— Вроде здесь, — сказал один. Он произнес эти слова очень тихо, но в ночной тишине его голос был отчетливо слышен.
— А мы сможем расколоть плиту? — спросил женский голос.
— Сможем, не беспокойся. Я днем хорошенько смазал ее специальным размягчителем. Бетон теперь мягкий, как глина. Труднее будет потом следы скрыть.
— Я так и знала, что все это плохо кончится. Говорила ведь, не надо ее убивать.
— Что сейчас вспоминать. Нельзя было по-другому, сама знаешь. Ничего, все будет о’кей, дай только перетащить ее отсюда. Ищейки приехали совсем по другому делу, — успокаивающе сказал мужчина.
Они спустились к основанию дамбы. Эту ее сторону, обращенную к реке, во время паводка до самой середины должна была закрывать вода.
— Я боюсь, — всхлипнула женщина.
— Ладно, я сам. Ты наверху постой, за дорогой последи.
Мужчина, оставшись внизу один, стал бить в одну из плит ломом. Очень скоро он обнаружил то, что искал. Отложив лом, мужчина присел на корточки.
— Пора! — прошептал инспектор Сатакэ, руководивший операцией. Сотрудники группы, до этого момента лежавшие затаив дыхание, разом вскочили на ноги и направили на мужчину свет карманных фонарей.
— Что это вы здесь делаете? — громко спросил Китано.
На мгновение ослепнув от внезапно вспыхнувших во мраке лучей, мужчина вскрикнул и замер.
Появление полиции было для него настолько неожиданным, что он совсем растерялся и даже не пытался бежать. Один из сотрудников отрезал ему путь к машине.
— Сакуэ, беги! — крикнул наконец мужчина, но было уже поздно.
Тэруо Идзаки и Сакуэ Нараока были взяты, что называется, с поличным. Отпираться было бессмысленно.
Идзаки упрямо молчал, но Сакуэ заявила, что хочет сделать чистосердечное признание. Она показала, что Акэми мешала им соединиться в браке, и они решили убить ее, предварительно застраховав на крупную сумму, чтобы одним выстрелом убить двух зайцев. Таким образом, у преступления было два мотива: страсть и корыстный расчет.
Из протокола допроса Сакуэ Нараоки:
«Нараока: Сначала он собирался столкнуть ее вместе с машиной с обрыва Куртизанки, но Акэми по дороге почуяла неладное и подняла крик. Тогда он задушил ее — у него не было другого выхода. На теле остались явные следы насильственной смерти, поэтому труп пришлось спрятать в дамбу, а с обрыва мы столкнули пустую машину.
Следователь: В тот вечер ты сидела в машине вместе с ними?
Нараока: Акэми узнала о нашей связи, ворвалась ко мне домой и устроила скандал. Тогда мы и пригласили ее поехать втроем покататься, якобы чтобы выяснить отношения…
Следователь: Ты участвовала в убийстве?
Нараока: Нет, убивал один Идзаки. Я помогла спрятать труп и столкнуть машину в озеро. С обрыва Куртизанки в город мы вернулись на моей машине. И долго потом не встречались, чтобы не навлечь на себя подозрений…»
Полицейскому управлению Хасиро пришлось солоно: история с выдачей документа о смерти в результате несчастного случая при отсутствии мертвого тела, да еще для представления в страховую компанию, получила широкую огласку. То, что начальник уголовного розыска Такэмура и убийца находились в сговоре, доказать не удалось, но всем и так было ясно, какую роль играл комиссар в этом деле.
«Дед» и его люди сделали вид, что крайне удивлены неожиданным поворотом дела, и дипломатично воздержались от критических замечаний в адрес местных криминалистов — если бы они взялись за расследование всерьез, все городское управление полиции, наверное, пришлось бы отправить за решетку.
Но был человек, по которому скандал ударил еще больнее, чем по блюстителям порядка. Человека этого звали Иссэй Ооба. Узнав о скандале, он немедленно собрал всю верхушку своей империи на экстренное совещание.
— Этот кретин Идзаки спятил! Надо же до такого додуматься — убить собственную жену и запихнуть тело в мою дамбу! — ревел мэр, трясясь от бешенства. Иссэй Ооба был страшен в гневе — он мог стереть в порошок любого, даже самого могущественного из городских тузов, и все присутствующие прекрасно это знали. Хуже всех себя чувствовал главарь клана Накато, Таскэ Накато, внук основателя мафии. Его вина была велика: он должен оберегать своего хозяина от любых напастей, а сам допустил, чтобы его ближайший помощник подставил мэра под такой удар. — Я надеюсь, все тут понимают, что означает для нас эта дамба, — с трудом взяв себя в руки, продолжил Ооба.
