Когда мы вошли, Брэзелл встал из-за стола и расплылся в широкой улыбке. За его спиной маячила фигура Могкана. Оградив себя мысленной защитой, я остановилась у самой двери, тщетно надеясь остаться незаметной. Пока Брэзелл произносил официальное приветствие, я принялась оглядываться по сторонам. В роскошно украшенном кабинете царила тяжелая напряженная атмосфера. Окна были закрыты пурпурным и алыми бархатными шторами, на стенах в черных рамах из орехового дерева красовались картины, изображающие сцены из охотничьей жизни. Огромный эбеновый письменный стол Брэзелла отделял его кожаное кресло с высокой спинкой от двух обитых бархатом сидений, стоявших перед ним.
– Господа, вы, наверное, устали после дороги, – обращаясь к советникам командора, промолвил Брэзелл, когда в его кабинет вошла высокая женщина. – Моя домоправительница покажет вам ваши комнаты.
И женщина сделала жест рукой, приглашая следовать за собой. Когда все повернулись к выходу, я попыталась тоже выскользнуть из кабинета, но Могкан схватил меня за руку.
– Не сейчас, – проскрипел он. – На тебя у нас есть особые виды.
Я кинула встревоженный взгляд на командора, который сидел в кресле. Пурпурный бархат подголовника подчеркивал бледность его лица и хрупкость телосложения. Глаза его были устремлены в пустоту. Он походил на марионетку, которая ждет, когда кукловод дернет ее за ниточки.
– Что теперь? – осведомился Брэзелл.
– Будем устраивать спектакль. Покажи ему завод, как и собирался. – Могкан указал жестом на командора. – Развлекай его советников. А когда все окажутся у нас на крючке, нам и делать ничего не придется.
– А она? – с довольным видом спросил Брэзелл.
Я мысленно продолжила укреплять свою кирпичную стену.
– Элена, ты обучилась новому фокусу, – заметил Могкан. – Красный кирпич – как тривиально. Но…
Я расслышала слабый скрежет перемалываемых камней.
– Я вижу слабые места. Тут и там, – Могкан ткнул пальцем в пространство. – А этот кирпич и вовсе не закреплен.
Известковый раствор начал осыпаться, и в моей воображаемой стене образовались пробоины.
– Когда у меня будет свободное время, я сотру твое оборонительное сооружение в пыль, – пообещал Могкан.
– К чему тратить время? – сказал Брэзелл, обнажая меч. – Мы ее убьем прямо сейчас. – И он с угрожающим видом сделал шаг по направлению ко мне.
Я попятилась.
– Стой! – приказал Могкан. – Она нужна нам для того, чтобы держать Валекса на поводке.
– Но у нас есть командор, – с детской интонацией захныкал Брэзелл.
– Это слишком очевидно. Мы не можем забывать об остальных генералах. Если мы убьем командора здесь, это вызовет подозрения. И ты никогда не станешь его преемником. Валекс это прекрасно понимает, поэтому мы не можем угрожать командору. – Могкан оценивающе посмотрел на меня. – Однако кого будет волновать дегустатор? Никого, кроме Валекса. И если она умрет здесь, генералы согласятся с тем, что в этом нет ничего страшного.
Могкан склонился к командору и начал что-то нашептывать ему на ухо. Командор открыл свой портфель, достал из него фляжку и передал ее Могкану. Это было мое противоядие.
– Теперь ты будешь приходить ко мне за своим лекарством, – улыбнулся Могкан.
Прежде чем я успела что-нибудь сказать, в дверь постучали, и в кабинет, не дожидаясь разрешения, вошли два стражника.
– Это твой эскорт, Элена. Они о тебе позаботятся. Ей не надо ничего объяснять, – добавил Могкан, обращаясь к стражникам. – Наша злополучная Элена выросла здесь.
Я окинула взглядом своих мускулистых охранников. С поясов у них свисали мечи, ножи и дубинки. Они были хорошо вооружены, а выражения лиц свидетельствовали о том, что они знают, кто я такая. Силы явно были неравны. Я по привычке прикоснулась к рукояти ножа, пристегнутого к ноге, но решила выждать более благоприятный момент.
Мои охранники сделали жест, указывавший, чтобы я следовала за ними. Я кинула последний умоляющий взгляд на командора, но, похоже, ничто не могло вывести его из забытья.
Когда меня отвели в крохотную пустую комнатушку в гостевом крыле, а не в подземелье, где Брэзелл содержал своих заключенных, я ощутила легкий прилив надежды. После убийства Рейяда я уже провела в этой мрачной темнице, наводненной крысами, целую неделю, и от одной мысли о том, что мне придется туда вернуться, становилось худо.
